Но самым запоминающимся событием стал инцидент с ублюдком с дрелью. Все с тем же неугомонным человеком, который уже через месяц после случая с полтергейстом оклемался, купил на смену поломанной дрели новую, еще громче, и возобновил свои ремонтные работы. Это было солнечным и безмятежным утром, когда я разводил чай – свою любимую температуру я, кстати, теперь определял на глазок, по инфракрасным градиентам. В уши тогда вторгся этот нестерпимый, словно зубная боль от пародонтита, звук дрели.

Скрипнув зубами, я тогда выскользнул в общий тамбур нашего этажа и направился прямиком к распределительному щиту. Именно в тот день я неожиданно для себя раскрыл новую грань своих возможностей – локально повышать температуру.

Чем обширней был участок, в котором я разгонял частицы, тем сильнее на лоб лезли глаза, и тем слабее подлетала общая отметка температуры разогреваемой зоны материи. Хоть это действие и казалось относительно простым на фоне моих остальных фокусов, на деле оно заставляло изрядно попотеть, ведь движение частиц должно было быть асинхронным, а это значит, что здесь была важна вовсе не мощность сократительных сигналов, а их количество. Требовался выходящий за рамки мультизадачный контроль и дьявольская переключаемость внимания.

Тем не менее, простояв напротив щитка около десяти минут, я сделал его недоступным. Осуществив точечную сварку в нескольких местах состыковки дверцы с самим щитком, я добился ее полной неподвижности. Более того, нельзя было сказать со стороны, что дверцу преднамеренно приварили. Сварку я произвел в тех местах, до которых, с точки зрения здравой физики, нельзя было добраться, не преодолев при этом наружные слои металла. Убедившись, что вскрытие щитка теперь под силу только спецслужбам, я вернулся к себе в квартиру и, осторожно защелкнув замок, сделал завершающий, прощальный штрих в своем коварном плане – выключил все рубильники за щитом, что подавали электричество конкретно в квартиру ублюдка.

Дребезжание дрелью тут же прекратилось, и за стеной послышались ругательства. Далее ублюдок вышел в тамбур, подошел к щитку… В общем, спокойствия в тот день так и не наступило. За дверью до самого вечера слышались взбешенные голоса, приезжали службы МЧС и циркулярной пилой вскрывали запаянную дверцу. Конечно, причина этой загадочной проблемы так и не была разрешена, не помог даже профессиональный взгляд экспертов. Однако каждый из собравшихся наконец рассмотрел нарушителя спокойствия вблизи. Если раньше все по отдельности лишь ограничивались проклятиями вслепую, то сейчас им выдался шанс окружить его кольцом и вынести ему единогласно принятые предупреждения. И в тот самый день ублюдок действительно был не в своей тарелке, и это было заметно – в особенности мне, разглядывающему его через стены и ткани организма. Я очень надеялся, что после этого скандала он образумится и не будет продолжать будить лихо в моем лице…

С этого сравнительно недавнего момента, когда я безнаказанно воздал ублюдку по заслугам, в моей голове поселилась навязчивая мысль. Она буквально не давала мне уснуть, усугубляя и без того имеющиеся со сном проблемы. А ведь я уже и позабыл, каково это – уступать разливающейся тяжести в мозгах и расслаблять мышцы. Все, что осталось от обычного, здорового человеческого сна – это ленивая полудрема. На некоторое время я растворялся в ней, в этом дрейфе вялотекущего сознания. Но уже через пару часов активность моего мышления сама по себе возобновлялась, отряхивалось от оцепенения тело, меня начинали раздражать окружающие звуки – при их отсутствии или вегетативном контроле их распространения, раздражало уже само положение тела: чесался нос, затекали руки, щекотали неизвестно откуда вылезшие мысли и тому подобное. Я недовольно разлеплял глаза, будь то ночь или только накрапывающий полдень, и возвращался к своим делам, оставленным накануне медитации. Иным словами, кроме как кратковременная медитация, иначе назвать это было нельзя.