Часы уже показывали половину девятого, а ее обещали забрать в восемь двадцать. До места около десяти миль, они опоздают, если в ближайшее время не отправятся в путь. Моника всегда отличалась пунктуальностью, и ситуация ее немного раздражала.
Оглядевшись, она увидела газетный киоск. Машинально прочитала заголовки вечерних газет.
Тринадцатилетняя девочка три месяца находилась В СЕКСУАЛЬНОМ РАБСТВЕ.
Рядом другая газета.
Восемь из десяти диагнозов ошибочны. КАШЕЛЬ может оказаться СМЕРТЕЛЬНЫМ. Пройдите тест на наличие заболевания.
Она покачала головой. Похоже, газетчики искушены в неврологии. Заставить сработать простейшую систему тревожной сигнализации – самый надежный способ привлечь и удержать внимание потенциального покупателя. Они используют свойство мозга первобытного человека, которому, равно как и любому другому млекопитающему, нужно постоянно исследовать среду обитания на предмет возможной опасности. Любой заголовок – это всегда сигнал тревоги. Но ведь тот, кому страшно, должен получить ответ на вопрос почему – а не только узнать как, причем во всех отвратительных подробностях. Без ответа на первый вопрос страх не исчезнет, а скорее усилится – думая об этом, она начала подозревать, что газетные заголовки влияют на общественный климат гораздо сильнее, чем принято считать. Их читают все, страх накапливается, растет взаимное недоверие и ощущение общей безнадежности.
То, что люди покупают газеты с такими заголовками, означает победу мыслящей подкорки над примитивной корой головного мозга.
Она заметила, что со стороны Стургатан к остановке повернул красный фургон, но значения этому не придала. Надпись “Строительная фирма “Бёрье Бюгг” на кузове. Попутчицу вроде бы зовут Осе. Фургон затормозил и остановился. Сидевшая за рулем женщина лет пятидесяти, перегнувшись через пассажирское сиденье, опустила стекло на боковой двери:
– Вы Моника?
Взяв дорожную сумку, Моника направилась к машине.
– Здравствуйте, значит, это вы. А я Моника.
Женщина вышла из машины, протянула руку и представилась.
– Сожалею, что заставила вас ждать. Вы не поверите, но у меня не завелась машина. Господи, какой это был ужас. Пришлось взять машину мужа, надеюсь, вы не против, я пыталась хоть как-то почистить сиденья.
Моника улыбнулась. Подумаешь, фургон – от этого ее настроение не испортится.
– Ну что вы, все нормально.
Осе загрузила ее сумку в грузовой отсек. Моника успела разглядеть внутри ящик с инструментами и электрическую пилу.
– Хорошо еще, что нас только двое. Другим я тоже звонила, но они, слава богу, успели организовать транспорт, иначе им пришлось бы сидеть на полу.
– На семинаре будет много народу из Стокгольма?
– Пятеро. Кто-то из муниципалитета, еще из какого-то универмага, то ли “Каппаль”, то ли “Линдекс”, точно не помню.
Моника села на пассажирское сиденье. На зеркале висел освежитель воздуха в форме зеленой елочки. Проследив за ее взглядом, Осе вздохнула:
– Я очень люблю мужа. Но со вкусом у него всегда были проблемы.
Она бросила ароматизатор в бардачок. Запах не исчез, Осе приоткрыла окно, завела машину и тронулась с места.
– Ну, слава богу.
Она испытывала явное облегчение.
– Наконец-то едем. Парочка таких дней, и до старости можно не дожить.
Моника смотрела в боковое окно и улыбалась.
Ей уже захотелось позвонить.
Место проведения семинара напоминало старинный пансион. Желто-белое здание, рядом флигель современной постройки, в котором находились гостиничные номера. По дороге обе много смеялись и обсуждали вполне серьезные темы. Осе оказалась остроумной и веселой, она руководила реабилитационным центром для девочек-подростков, и юмор, по-видимому, был ей необходим.