Потом наступает юношеская вера. Юноша – это существо в высшей степени романтическое. Вера дарит юноше идеалы. Юноша – всегда идеалист, но не имея идеалов, почерпнутых из Евангелия, он будет искать идеализм в политических системах, в митинговом горлопанстве. Он будет искать каких-то ложных богов, занимаясь чем угодно, вплоть до сатанизма, потому что ему нужно выйти за пределы видимой реальности. Юноша хочет открывать неоткрытое и познавать непознанное. В это время как раз вера и должна давать ему стимул к настоящему творчеству. Здесь уже не спасет его ни вера отрока, ни вера ребенка.
Совершенно понятно, что вера зрелого мужа – особая. И очевидно, что вера старика – это особая вера, которая требует от него детского послушания и приготовления к смерти как к последнему акту этой человеческой трагедии, называемой «земной жизнью», когда нужно будет с большим послушанием и доверием к Богу отдать себя Ему в акте смерти. Нужно будет довериться Богу до конца, отдавая ему свою душу в момент перехода отсюда в другой мир.
Это разные веры. Если мы забуксовали, зациклились на каком-то одном периоде веры, то мы, переходя в другое качественное состояние, рискуем потерять веру вообще. Это же происходит, если мы привыкли к благоденствию, вбили себе в голову, что Бог обязан быть приказчиком возле нас и обеспечить нам земное благосостояние. Попадая в тюрьму или лагерь, такой человек может совсем потерять веру: «А где Господь? А почему это все…» И начинаются все эти «безумные глаголы». Те, кто не имел веры, часто приобретали ее, потеряв свободу. Они научились молиться в беде, в опасности, с голодухи, под нагайкой, под штыком, под прицелом… Понимаете, нельзя с одним и тем же опытом веры всю жизнь прожить, невозможно.
Вот читаешь иногда классику, классические произведения, и там очень часто описывается, как легко люди отказываются от веры. Это написано у Бунина, у Чехова… Общество уже было беременно революцией, уже сгущались грозовые тучи, беда подбиралась к каждому человеку. Люди легко отказывались от веры, их еще никто не бил за это.
У человека не может быть одинаковой веры во все периоды его жизни. Если мы заездились, зациклились на каком-то одном периоде веры, то мы, переходя в другое качественное состояние, рискуем потерять веру вообще. Понимаете, нельзя с одним и тем же опытом веры всю жизнь прожить, невозможно.
Например, у Чехова есть повесть «Степь». Там между собой разговаривают мужики. Один молится перед сном, а второй вяло спрашивает его:
– А ты чего спать не ложишься?
– Я молюсь!
– А ты не молись, Бога-то нет!
Потом повернулся и заснул. Это для него давно уже решенный вопрос. Простой мужик, крестьянин, или разночинец, или горожанин, неважно. Простой мужичонка такой, каких миллионы. А второй, который молился, вдруг впервые столкнулся с опытом атеизма. До сих пор он молился по обычаю, ничего особенного не чувствуя от своей молитвы, просто его приучили к ней с детства. Он так молился. Тут происходит столкновение его привычной веры, которая давно уже его не греет, и бытового атеизма, который в ком-то уже созрел. Что будет дальше?
А дальше человек вызывается на борьбу. Ему нужно взбунтоваться всей душой и искать ответа на вопрос: есть Бог или нет? Так кто прав – я или он? Надо молиться или не надо? Мало людей, которые согласны бороться за веру, мало людей, которые согласны окунаться в огонь, в этот внутренний огонь борьбы за истину. Чаще всего люди думали: «А чего это он не молится? Да может, он и прав». И тут же прекращали молиться, ложились на бочок и засыпали. Это была первая ночь, проведенная без веры. Утром они просыпались. Вроде все нормально, гром не грянул, человек жив. Так оно, наверное, и есть. «Сцепление атомов родило вселенную». Та к говорили недалекие болтуны на заре XX века.