— Нить слишком далеко, ты не достанешь! – послышался за спиной уверенный голос Леи. А я, глотая слёзы, закусила губу и отчаянно сунула руку обратно. Боль расползалась по телу, и чем глубже я её погружала, тем сильнее хотелось орать.

На плечо легла призрачная ладонь.
— Дитя, ты не сможешь. Отступись! – попросил прадед.

— Мы своих не бросаем! – кинула ему и, заорав от боли, всунула руку в марева по самое плечо. Но этого было недостаточно. Нить была далеко. Оставалось лишь одно – нырнуть с головой.

— Всё так же упёрта, как и раньше?! – снова усмехнулась Лея за моей спиной, и это придало сил.

Я качнулась вперёд, но перед глазами встал лик Эолзера.
— Остановись, дитя! Ты рвёшь моё призрачное сердце… а умирать ещё раз я не готов! – ладонь прадеда легла на мой лоб, и призрак, вложил силы, чтобы оттолкнуть от портала, сам нырнул в него.

Долгие мгновения его не было, а в подпространстве, в которое я вглядывалась, его очертания размылись и не были видны вовсе. Считая про себя, я утирала горькие слёзы. Сходила с ума от волнения – ведь чем дольше я медлю, тем меньше вероятность вернуть мою Снежинку.

«Я могу больше никогда не увидеть её улыбку. Не услышать её весёлый смех. Не ощутить то тепло и заботу, что недополучила в детстве. Моя девочка была для меня светом. Стала сестрой. Той, для которой я готова была свернуть горы. Ради неё я перевернула Эолзер. Ради неё стала Старостой и осталась на втором курсе, хотя могла при своих знаниях и вовсе не учиться. Рядом с ней я сама становилась спокойней и пыталась смотреть на жизнь её глазами. И теперь я могу всё это потерять. И мне больно только от этой мысли.»

Вихрь воспоминаний прервал вернувшийся Эолзер. Окружённый красной дымкой, он протянул мне нить, тем самым даря надежду на лучшее.

— Спасибо, деда! – дрожащим голосом поблагодарила я и непослушными руками стала связывать два конца.

Перед взором всё плыло из-за слёз, а время неумолимо утекало.

— Перевяжи! Это плохо. С таким узлом твоя Снежинка потеряет десять лет жизни, – громыхнула со спины Лея, что всё-таки следила за моей работой. А значит жизнь Ириги ей была не так уж и безразлична.

Развязав узелок, стала его перевязывать, но пальцы правой руки не слушались из-за обширных ожогов. Слёзы вновь хлынули по лицу.

— Дитя, дай мне… – присев рядом со мной, попросил король Эолзер. Он вытянул концы, оставляя мне держать нити и стал вязать крошечный узелочек. — Вот так. Учись, малёк, пока я ещё с вами, – проговорил он, обращаясь ко мне и показывая, что ему удалось сделать. — Меньше не получится.

Смотря на узелок, я безжизненным голосом спросила:
— Сколько? – шмыгнув носом, повторила чуть громче: — Сколько лет она потеряет?

— С таким узелком года два-три, не больше, – отозвался старик и положил связанные нити в мои ладони.

— Теперь закончи начатое, Чудовище. Вдохни жизнь, – перебила нас Лея, напоминая о главном.

И была права. Больше медлить было нельзя.
Аккуратно расположив нити над телом, глянула на Лею и, когда та кивнула, я направила в узелок всю свою магию. Нити стали ярче, запульсировали словно живые, и связанный узелок постепенно приобрёл схожесть с двумя концами. Оставалось одно. Самое простое – запустить сердце Ириги. Ладонь на грудь и разряд целебной магии такой мощности, что аж перед глазами на некоторое время потемнело. Но рваный вдох и кашель развеяли мои страхи.

Не видя ещё чётко Снежку, я обхватила её лицо ладонями и вложила в голос сталь:
— Глотай стазис! – отдала я нерушимый приказ.
Перед глазами стало проясняться, и я наконец увидела бледное лицо Сноу.