– Да, впечатляет. А ты что читаешь? – спросила она своим неизменно тихим тонким голосом.

– «Бледный огонь» Набокова. Люблю Набокова. Ты читала?

– Только «Лолиту». Очень грязная книжка, как мне показалось.

– Ну, с нее все начинают. Но как по мне, у него есть не менее прекрасные вещи.

– Например?

– «Подвиг», «Смотри на Арлекинов», например. Почему ты пошла в мед?

– Выбор был небольшой. Вот я и взяла целевое. А ты?

– Когда-то я хотел быть врачом-травматологом. Но это было очень давно, – я посмотрел на памятную доску, что стоит за Белым Домом. Она напоминала о событиях октября 93 года, – Какие у тебя ожидания на счет «Лета»? Все говорят, что фильм не очень.

– Не знаю, не посмотришь – не узнаешь. Я так думаю. Но, мне кажется, что люди зря его ругают, думаю будет на уровне.

– Скоро начало. Пойдем обратно, – я посмотрел на циферблат часов.

– Да, пойдем.

В холле кинотеатра собралось огромное количество людей. Кто-то стоял в очереди в кассу за билетами, кто-то с противоположной стороны стоял в очереди за поп-корном. Нам надо было купить воды, поэтому мы встали во вторую очередь. Кондиционер явно не спасал этот огромный зал. Было душно, стоял запах свежей кукурузы, который напоминал мне мой самый первый поход в кино, когда я был еще ребенком. Купив воды, мы поднялись на второй этаж, где должен был пройти сеанс.

Места я выбрал весьма неудачные. Это был первый ряд, а мы были на нем единственные. Кресла были устроены так, что человек, сидящий в них, как бы полулежал и полусидел одновременно. Шея затекала очень быстро. Началась первая сцена фильма: Майк Науменко, которого играл Рома Зверь, исполнял в стиле хэви-метал песню «Дрянь». Это был эпичный и драйвовый заход фильма. Прямо в сердце. К концу фильма, моя спина совсем охренела, а Наташа сидела и плакала над сюжетом ленты.

Мы вышли из кинотеатра. Стояла теплая июньская вечерняя погода. Я достал пачку синего «BOND» и засмолил.

– Когда у тебя электричка? – спросил я у Наташи.

– Через 45 минут.

– О, значит у нас есть время, чтобы прогуляться до «1905 года». Прогуляемся?

– Давай. Тебе понравился фильм? – спросила она у меня.

– Очень. Это было мощно. Зря его ругают, очень зря.

– Я тоже так считаю, только шея затекла.

– У меня тоже, – кивнул я в ответ и сделал затяжку.

***

Самое тупое, что может только быть в этой вселенной – ожидание на станции метро «Варшавская». Сначала ты стоишь и просто ждешь, затем садишься на перекладину около инфомата и продолжаешь ждать. Единственное, что может скрасить процесс ожидания – чтение. «Бледный огонь» Набокова разминал мой мозг, как когда человек разминает мягкий поролоновый мячик в процессе донорства крови. Так: «Жмяяяк-жмяк, жмяк-жмяяяк.» Иногда отвлекаясь от книги, я смотрел вдаль и вокруг себя, чтобы не проглядеть появление Марины, дабы пойти ей на встречу при первом появлении ее на станции. Отвлечение от чтения неминуемо приводит к тому, что мозг начинает доставать потаенные философские мысли из своих черных шкафчиков; неминуемо ты стоишь как последний дегенерат на этой платформе, твои глаза бегают в поиске знакомого и, самое главное, искомого тобой лица, а затем начинаются безмолвные рассуждения на темы поиска внутреннего «я», осознания красоты русской классической литературы, рассуждения о будущем и прочее.

Я увидел знакомое лицо в толще лиц. Это была не Марина. Это была Катя. Моя первая любовь. Она посмотрела на меня издалека. Я посмотрел на нее в ответ. В те минуты моя душа встрепенулась как первые опадающие листья тополя в конце июля. Иначе это чувство можно описать как «на измене». Гляделки закончились тем, что она села в приехавший поезд до станции «Севастопольская», а я остался сидеть с книгой в руках, терзаемый философскими вопросами, поиском Марины в толпе спускающихся людей, идиотским чувством ментальной встречи с человеком, который однажды сыграл свою, пусть даже и трагичную, роль в моей жизни, но все же роль. А в моих руках лежал небольшой томик Набокова раскрытый на одной из страниц. Я продолжил свое чтение.