Мы вышли на улицу и побрели в сторону станции «Парк культуры», где располагается «КФС» и «Бургер Кинг». Пока мы шли, я заметил еще одну бесплатную фотовыставку, расположенную на этот раз в относительно высоком здании. Это был большой куш для меня, так как я обожаю фотографию. Но все же, мы уже оба хотели отлить, поэтому зайти на эту выставку решили потом, на обратном пути из туалета.

Всю дорогу что туда, что обратно она капризно мне сообщала о том, что она хитрая и вообще может мне не ответить на мое предложение. Я закатывал глаза на это и мечтал только о том, чтобы зайти на вторую фотовыставку, где было куда теплее, чем на улице. Быстрым шагом от «Парка Культуры» мы дотопали до фотобиенале.

– Знаешь, я дам тебе… ответ… на самом последнем этаже, на самой последней экспозиции.

– Хорошо, так, а сколько здесь этажей? – их оказалось десять, – черт, десять этажей. Ладно я дождусь твоего ответа, – хотя я его и так уже знал. Она была моя.

– Мы же начнем с самого нижнего?

– Да, я вообще хотел посмотреть здесь все, – ответил я и тут же пожалел об этом.

Мы начали свой поход с самого нижнего подвального этажа. Это было и красиво, и дико изнурительно. Прекрасные ночные виды Палермо, черно-белые фотографии 30-х годов, мы этаж за этажом проходили, а я все фоткал и фоткал. Так мы дошли до самой последней экспозиции. Это был минутный фильм какого-то модного режиссера. Мы сели вместе. Ириша пододвинулась ко мне очень близко, укусив меня за ухо. «Еще одна БДСМщица», – подумал я. А она прошептала мне свое «да» в укушенное ей ранее мое ухо.

Мы вышли из галереи и направились к метро. Я решил проводить ее до Котельников, от которых она уезжала в свой Жуковский. Пока мы ехали в метро, она смотрела на меня щенячьими глазами, я смотрел на нее в ответ всем своим серьезным взглядом. Так мы добрались до ее конечной точки, где стояли рейсовые автобусы.

– Ты меня поцелуешь? – спросила Ириша.

– Я не целуюсь на первом свидании… Это слишком интимно для меня, – ответил я.

Она подошла ко мне вплотную, так что между нами оставались считанные сантиметры. Словно два магнитика мы притянулись своими губами друг к другу. Ее теплые большие губы слиплись с моими, а наши языки время от времени ударялись друг об друга, совершая колебательные движения. Это все могло продолжаться бесконечно долго, но закончилось гудком автобуса ровно над моим ухом. Водитель автобуса явно устал наблюдать за этим обменом жидкостями. Казалось, прогуди он еще пару секунд, я оглох бы нахер и случайно откусил ей язык.

– Мне пора ехать, – сказала Ириша.

– Хорошо. Как доберешься, обязательно напиши, ладно?

– Да. Ты тоже.

– Пока, – я чмокнул ее в губы.

– Пока, – ответила Ириша и забежала в автобус.

Закрылась дверь автобуса. Я стоял и смотрел, как водитель сдает назад. Взглядом отыскав Иришу, я помахал ей рукой. Она прислонила свою руку к стеклу, а второй рукой послала мне воздушный поцелуй. Автобус уехал. Я без гроша в кармане побрел к метро, попутно стрельнув у прохожего сигарету. Где-то вдалеке мерцали огни шоссе освещавшие дорогу для автобуса, который нес Иришу в Жуковский.

День Рождения.

***

Я открыл глаза среди кучи пьяных в жопу тел. Из дверного проема строго на меня смотрела Ириша без нотки малейшего похмелья во взгляде. Люди спали везде, где это представлялось возможным: на полу, диване, кушетке, ковре, кто-то завернулся в спальный мешок на балконе. Часы показывали 4 утра. «Самое время, чтобы ебать мне мозг», – подумал я. Поза Ириши не внушала мне доверия, а скорее раздражала меня. Она стояла, вытянув правую ногу вперед, уперев руки в бока, и смотрела на меня укоризненным взглядом, который пытался мне объяснить, где я должен был спать этой ночью. «Главное – обойтись без разбора полетов в пятом часу утра», – сказал мне мой внутренний голос. Что до меня, то я был согласен с этим внутренним «я», поэтому встал и, ведомый ее дьявольскими глазами, пошел туда, где и должен был провести всю ночь, аккуратно обступая всех тех, кто спал на полу и ковре, балансируя как акробат, который идет по канату где-то там над манежем. Я шел, чувствуя едва уловимый холодок на уровне кадыка, предвещавший сильнейший похмельный синдром, как резкий отлив океана предвещает о мощном цунами.