Характер дара не до конца понял, не кританская, и девушка явно не слабая – у меня вмиг волосы дыбом встали от напряжения в воздухе. Кожа Белянки засияла серебром, разделилась на полукруглые сегменты, точно у ящерки, а глаза загорелись ярким белым светом, будто лучи дневного светила. Любава расставила руки, как крылья, растопырила пальцы что-то шепча.

– Подружка, прекрати! Нельзя, – под санями бегала маленькая русоволосая пышечка со стрижкой до плеч. Она бесполезно взывала к моей непослушной еще не невесте. – Хватит! Слезай! Тебя накажут за применение магии на празднике!

Я заметил лежащего на снегу Орина, сломанного, будто тросточка. Ого. Во дает девка! Убила возницу? Серьезно?

Големы-лошади высекали копытами искры изо льда, машина качалась и терла стылую землю лыжами.

Синарьен

– Эй! Ты что решила угнать мои сани?! – перекрикивая треск и гул магии, я обратился к белоснежной девушке.

Она врезалась в меня яростным сверкающим, будто лед, взглядом, повернула немного ладони, пальцы едва шевелились, но невидимая сила за миг подняла меня высоко в воздух. На шее стянулся ледяной жгут.

– Любава, ты с ума сошла?! – закричала подружка. – Оставь! Это же принц! Тебя казнят!

– Пышечка дело говорит! – захрипел я, болтая ногами в воздухе и пытаясь достать твердую почву, но подо мной оказалось метра три пустоты. – Ты только не бросай меня – сломаешь спину, а я тебя выбрал!

– Нет! – огрызнулась дикарка на колеснице. Белые волосы кружились, как вьюга, поднялись, ведомые ветром, разлетелись, будто серебристые канаты. – Выбери другую.

– А мне ты понравилась. – Подавившись холодным воздухом, я попытался ухватиться за пустоту пальцами, сорвать с шеи удавку. С трудом и свистом проговорил: – Опусти меня и тебе ничего не будет.

– Нет, – зашипела девка, как змея. Не очень-то она и холодная, вон страсть какая в глазах – готова всех вокруг уничтожить.

Это удивило. Вдруг не все так плохо, как мне сразу показалось?

– Ты и в постели такая горяченькая? – получилось сквозь боль прохрипеть.

– Тебе никогда об этом не узнать, Синарьен ин-тэ, – зло оскалилась Любава.

Толпа зевак увеличивалась, среди большинства студентов-попаданок алело платье Айрин и сияли звезды на черном мундире ее покровителя. Стража академии встала полукругом, удерживая людей подальше, мои вояки маялись подо мной, готовясь поймать, если упаду, маги-учителя собирались обезвредить Белянку, а я болтался в воздухе, скованный ледяными объятиями. Что за магия такая мощная? Я – архимаг, но не смог и малую часть ее силы поглотить или усмирить.

– Подружка, послушай, ты ведь не убийца. Остановись! – снова заголосила девушка-толстушка, попробовала запрыгнуть на подножку машины, пустила в подругу волну блеклой магии, только холодные серебряные волны, выброшенные Любавой навстречу, тут же скинули ее, отбросив на снег. Но пышка упертая. Встала неуклюже, отряхнулась и снова поперла к машине.

– Ты будешь наказана за эти выходки! – выкрикнул я, пытаясь образумить сорвавшуюся студентку, а в сторону вояк заорал: – Не смейте Любаву трогать! Если хоть волос упадет с моей будущей невесты, я вас на бульон пущу!

Стражи и маги покорно отступили. Мое право – убивать ее за причиненный вред или наказывать. Мы пока еще не на суде. Сейчас я хозяин своей жизни.

Девушка, словно услышав мой приказ, внезапно вздрогнула и опустила руки. Магия ослабла, горло и грудь обдало холодом. Я упал плашмя окровавленным носом в сбитый снег.

– Простите, ис-тэ Орисс… – глядя перед собой, прошептала Любава дрожащими губами. – Я не смогла удержать… это зло… не могу больше…