История семьи О'тэнли была очень краткой и путанной, с явными белыми пятнами. Упоминалось, что молодой король Ирис использовал обручение, когда на Криту выступил с восстанием сильный архимаг, единственный сын первой фрейлины королевы Ясими – Ульваз, старший претендент на трон.

Я подскочила на месте и чуть не упала. Ульваз?! Пришлось вцепиться пальцами в край стола.

Тезка? Совпадение?

Нет, это не может быть тот самый лысый маг.

Закрыв ладонью губы, я внимательно читала дальше.

После смерти пожилого короля Дримена выяснилось, что Ульваз – внебрачный старший сын покойного правителя. При дворе молодого бастарда не приняли, статус ин-тэ не дали, потому амбициозный архимаг поднял восстание, собрал вокруг себя тысячи недовольных правлением О'тэнли и пошел войском на брата. Но Ирис обыграл его: обручился с иманской принцессой и заручился еще большей поддержкой сильных магов и кланов обеих стран.

Ульваз был повержен и сослан в ссылку в шаэрийские каменоломни. Последние упоминания о бастарде обрываются его смертью под завалами вместе с десятками других рабочих. Из-за выброса сильной энергии, что часто случалось в месторождениях рианца, даже костей мага не нашли.

Какое это было время?

Я полистала книгу туда-сюда, нашла даты, перечитала факты. Это случилось век назад. Как это может быть? То есть, старику больше ста лет, а если точнее – сто тридцать с хвостиком. Хорошо же он сохранился, на вид ему было около семидесяти, он выглядел моложе Патроуна.

Так. С лысым архимагом позже разберусь, сейчас важнее найти, как обойти обет. Я должна поговорить с Синарьеном, раскрыть ему всю правду. Тошнота мигом подступила к горлу, наказывая даже за помыслы.

Я переключилась на книгу, напевала какую-то мелодию, делала все, чтобы не думать о намерениях нарушить обет.

Лазейка или обход все равно не находились. Ничего даже близко по смыслу, только шум в голове нарастал, боль и распирание возвращались, заставляя скрипеть зубами. Казалось, что еще движение, и я лопну изнутри.

Это билась наружу память. Но нужно придержать сегодня, иначе я снова рухну, а мне нужны силы.

Кажется, я поняла, как правильно возвращать воспоминания, но делать это подконтрольно и маленькими порциями: нужно мысленно погрузиться в человека, которого хочу вспомнить, зацепиться за нужный момент и пережить его заново. Главное, не проваливаться надолго и давать себе отдохнуть. Если я научусь делать это плавно, то вспомню все, даже родителей. Киран прав, воспоминания – часть меня, их нельзя отрезать безвозвратно.

Любава

– Госпожа, простите за назойливость, – вдруг заговорила Джесси, отвлекая меня от книг и мыслей. Она нахмурилась, смяла вышивку, – но я вас точно откуда-то знаю…

– Вряд ли, – отрезав, я покачала головой. Нужно отвлечь глупую девчонку, не хочу себя истязать лишний раз вливанием памяти, да и мало ли как обет работает на простецов – вдруг магия, что стерла память у всех, кто меня знал, вскипятит ей мозги. На языке чесалась правда, но я крепко его прикусила. Мне нужна свежая голова, сильное тело и никакой крови из носа.

Джесси на мой резкий тон сдалась, уронила потухший взгляд на вышивку, и до заката я не услышала от нее и слова. Пусть лучше так. Король все продумал: в обете был пункт о том, что никто из королевского окружения, слуг и знакомых меня не вспомнит, ради безопасности наследника, конечно, а если я попытаюсь способствовать восстановлению утраченного – будут последствия и жестокие наказания в виде отравления. И… смерти. Знали бы они, что навлекли подобным условием смертельную опасность на старшего принца.