– Да куда ж оно с подводной лодки денется? – недоуменно протянул Женя. – Оно сидит сейчас. Точнее, по полу ползает. В боксе номер семнадцать.

Теперь уже сомнений у меня не оставалось. Никакой мент или капээнщик в такие откровенности не пустился б. Кстати, откуда ему известно мое «легендарное» отчество? Я же пока не назвал.

– Да, а самое главное! – обеспокоился я. – С пацаном-то все в порядке?

– А-а-а! – в голос захохотал Женя, – чего этому чертенку сделается… Севка! – крикнул он в мелкую черную кругляшку, более всего похожую на мыльницу: – Подь сюды!

А я и не заметил, откуда он мобильник извлек. Хотя на мобильник не слишком похоже. Или у них тут спецмодели какие-то?

Дверь распахнулась, и в комнату влетел мой давний знакомец, Севка.

Только теперь его было не узнать. Румяный, тщательно отмытый, в такой же, как у Жени, ультрамариновой футболке и наглаженных шортиках. И даже вполне причесанный…

– Здорово, дядь Жень, здорово, дядь Кость! – завопил он с порога. – А я в «Контре» только что по третьему разу всех тероров завалил! – сообщил он, поблескивая шкодливыми глазенками. – Между прочим, ты так не умеешь. – А как ваша нога, дядь Кость? – повернулся мальчишка ко мне. – Вы не бойтесь, у нас тут знаете какие хорошие доктора! Они вас быстро починят!

Ну что ж, и этого следовало ожидать. Все укладывается в рамки того, что доводилось мне об этом слышать.

– Скажи-ка мне, Севка, одну лишь вещь, – я попытался изобразить максимально строгий, скрипучий тон. – Какова площадь прямоугольника со сторонами 2/3 и 3/4 метра?

– Половина квадратного метра, – не моргнув глазом, выдал пацан. – А что?

– Просто, помнится, в подвале ты и таблицы умножения не знал. А тут такой прогресс. Это на тебя так санобработка повлияла?

– А то ж! – прыснул Женя. – Мы с него грязь напильником отдирали. С крупной насечкой.

– И ничего не напильником! – обиделся Севка. – А всего лишь мочалкой. Колючей… – честно добавил он, помолчав.

Что ж, настало время расстановки последних точек.

– Слушайте, ребята, – протянул я недоумевающим тоном. – Все это, конечно, здорово и весело, но скажут ли мне когда-нибудь, куда я попал?

– А он еще не знает? – весело кивнул на меня Севка. – Ты еще не говорил?

– Да как-то не успел, – развел руками Женя, поднимаясь со стула. – Ты в хорошее место попал, Константин Антоныч. Федеральный фонд защиты прав несовершеннолетних. Проще говоря – «Струна». Доводилось слышать такое слово?

Я молча кивнул.

Доводилось. Ох как доводилось…

В Мраморном зале уместны были бы факелы. Настоящие, средневековые, в ржавых кольцах… И солома на полу, для вящего эффекта. И стражники в нишах.

На самом деле зал освещали укрепленные вдоль стен люминесцентные лампы и никаких ниш не наблюдалось – видимо, архитектор не питал страсти к исторической атрибутике. Роль стражников успешно играли крепкого сложения молодые люди в ультрамариновых куртках. На первый взгляд, оружия у них не было, но мне уже хватило поводов убедиться – с этими ребятами лучше не шутить. Жаль, не сразу, дурак, это понял.

Зал не зря звался Мраморным. Его высокие, в три человеческих роста стены были облицованы черным, в мутно-зеленых прожилках мрамором, местами – зеленым, в чернильных разводах. Под стать стенам гляделся пол и – все та же черно-зеленая плоскость, расчерченная узкими стальными полосами на метровые квадраты.

В центре, под самым потолком, что-то равномерно двигалось. То ли старинные ходики, то ли чудной конструкции вентилятор. Но, приглядевшись, я понял: это метроном, зачем-то опрокинутый вниз, острием к шахматной плоскости пола.