Определяя власть (Macht) как «любую вероятность реализации своей воли в данном социальном отношении даже вопреки сопротивлению, на чем бы эта вероятность ни основывалась»[22], Вебер считал это понятие социологически аморфным, так как реализовать свою волю человеку могут помочь разные обстоятельства вкупе с разными качествами самого человека.

Господство как определенную форму власти – «частный случай власти» – Вебер считал более точным социологическим понятием и определял его как «вероятность встретить повиновение приказу»[23]. Классик социологии уточняет признаки и характер господства, давая более полное определение: «такое положение дел, при котором объявленная воля (приказ) господствующего или господствующих должна определять и фактически определяет действие других (подчиняющегося или подчиняющихся) таким образом, что данное действие в социально значимом отношении развертывается так, как если бы подчиняющиеся сделали содержание приказа (просто в силу его наличия) максимой собственного действия (подчинение)»[24].

Вебер неоднократно подчеркивает, что «к сожалению, единственно удовлетворяющий нас объем понятия обнаруживается только в связи с правом отдачи приказа»[25].

Веберианский ценностно-нейтральный и поствеберианский нормативный подходы к пониманию господства диаметрально противоположно определяют роль последнего в развитии социальных отношений. Согласно Веберу, господство (вне зависимости от его содержания) и способ его реализации рождают «из аморфного действия общности его концептуальную противоположность – рациональное обобществление»[26] (Vergesellschaftung), то есть социальное отношение и социальное действие в рамках этого отношения, которые базируются на рационально (ценностно- или целерационально) мотивированном компромиссе интересов и/или объединении интересов на такой же основе. «Именно структура господства и ее развертывание формируют действие общности, однозначно определяя его ориентацию на некую цель»[27], подчеркивает классик социологии. В поствеберианском дискурсе господства последнее видится как фактор состояния стратегической неопределенности, дезориентации действия общности, блокирования (про)социального поведения, утраты субъектности и агентности объектами господства.

В поствеберианском дискурсе господства «рокировка» проведена и с парадигмами «власть над» и «власть для». В современном научном дискурсе власти сохраняется заложенная М. Вебером традиция понимания власти в парадигме «власть над». Власть определяется и анализируется в телеологической перспективе и в терминах конфликта как «возможность подчинить поведение другого собственной воле» [28], достигнуть своих целей, реализовать свою волю. На периферии внимания дискурса власти продолжает оставаться ее трактовка и анализ с позиций парадигмы «власть для». Исследовательские линзы этой парадигмы настроены на осмысление экзистенционального существования власти, ее природы и ее генерации. Ключевые положения парадигмы «власть для» – власть есть совместное коллективное действие, направленное на достижение общих целей (общих благ). Источник власти – в способности к (само)организации и социальной интеграции людей. Согласно, пожалуй, самому авторитетному теоретику «власти для» Х. Арендт, «единственная материальная, непременная предпосылка создания власти есть сама совместность людей»[29]. Власть создается в процессе нацеленного на достижение общих целей коллективного действия людей в публичной сфере и прекращает свое существование, когда это действие завершается по тем или иным причинам (например, когда «политика» господства «закрывает» публичную сферу). Фокусировка парадигмы «власть для» востребована в современных теориях господства и в сопряженных с ними теориях свободы и эмансипации. Авторы наиболее влиятельных концепций господства солидарны в том, что оперирование понятием «власть» исключительно в парадигме «власть над» настолько сужает рамки исследования, что практически исключает саму возможность развития теории господства, делает невозможным сравнительный анализ эмансипаторных концепций социальной власти