177 Похоже на то, что одна тенденция является регулирующим принципом другой; они связаны друг с другом узами взаимного компенсирования. Эта формула следует из опыта. Если на этой стадии попытаться сделать более общий вывод, то мы могли бы сказать, что эстетическое формулирование нуждается в понимании смысла, а пониманию требуется эстетическое формулирование. Обе тенденции дополняют друг друга и образовывают трансцендентную функцию.

178 Первые шаги в любом из этих направлений делаются в соответствии с одним и тем же принципом: сознание предоставляет свои средства выражения в распоряжение бессознательного содержания. Поначалу от него больше ничего и не требуется, дабы избежать ненужного воздействия. Ведущую роль в придании бессознательному содержательной формы следует оставить, насколько это возможно, случайным идеям и ассоциациям, поступающим из бессознательного. Естественно, это является ударом, и зачастую очень болезненным, по позиции сознания. Это нетрудно понять, если мы вспомним, каким обычно способом представляют себя сами содержания бессознательного: как элементы, которые по природе своей еще слишком слабы, чтобы преодолеть порог сознания самостоятельно, или же как элементы, которые должны быть подавлены буквально «на корню» уже вследствие того, что – по различным причинам – они несовместимы с сознанием. По большей части эти содержания являются нежелательными, неожиданными, иррациональными, а их неприятие или подавление представляется вполне оправданным. Только малая часть подобных содержаний имеет какую-либо необычную ценность, как с коллективной, так и с индивидуальной точек зрения. Но содержания, которые коллектив считает совершенно бесполезными, самому индивиду могут представляться чрезвычайно ценными. Этот факт находит свое выражение в определенном эмоциональном настрое и аффекте, вне зависимости от того, положительно или отрицательно проявляются подобные настроения индивида. Общество тоже оказывается расколотым в вопросе принятия новых и неизвестных идей, отличающихся навязываемой эмоциональностью. Цель первоначальной процедуры заключается в обнаружении содержаний чувственного тонуса, поскольку в таких случаях мы всегда имеем дело с ситуациями, в которых односторонность сознания сталкивается с сопротивлением, организуемым инстинктивной сферой.

179 Эти две дороги идут параллельно друг другу до тех пор, пока для одного типа людей решающей не становится эстетическая проблема, а для другого типа – интеллектуальная. В идеале эти два аспекта могли бы сосуществовать друг с другом или ритмично сменять друг друга, то есть творчество и понимание могли бы чередоваться. Кажется, что одно не может существовать без другого, но на практике случается так, что творческий порыв овладевает объектом, вытесняя смысл, или стремление к пониманию подавляет необходимость придания объекту формы. Бессознательное, прежде всего, хочет, чтобы его содержимое было увидено, а этого можно достичь только посредством придания ему формы, и оно также хочет, чтобы о нем судили только после того, как все, что оно должно сказать, получит уловимую – осязаемую или зримую – форму. Именно по этой причине Фрейд, прежде чем толковать содержимое сновидений, требовал их выражения в форме «свободных ассоциаций».

180 Далеко не всегда бывает достаточно просто выявить концептуальный контекст содержимого сновидения. Зачастую необходимо прояснить смутное содержимое посредством придания ему видимой формы. Это можно сделать с помощью рисунка, картины или скульптуры. Часто бывает так, что руки знают, как разрешить загадку, над которой тщетно бьется интеллект. Придав содержимому сновидения форму, человек продолжает видеть его более детально в состоянии бодрствования, и поначалу непонятное, изолированное событие интегрируется в сферу целостной личности, несмотря даже на то, что на первых порах это не осознается самим субъектом. Эстетическое формулирование на этом этапе останавливается и отказывается от любых попыток осмыслить происходящее. Иногда это приводит к тому, что пациенты начинают воображать себя художниками – разумеется, непонятыми. Желание понять, если оно не сопровождается тщательным формулированием, начинается со случайной идеи или ассоциации, а потому ему недостает адекватной основы. У него больше шансов реализоваться, если ему предшествует формулировка творческого продукта. Чем слабее сформирован и развит первоначальный материал, тем больше опасность подчинения понимания не эмпирическим фактам, а теоретическим и нравственным соображениям. Интересующий нас тип понимания на этой стадии состоит в реконструкции смысла, присущего изначальной «случайной» идее.