104 Я полагаю, будет не лишним обсудить более подробно природу противоположностей, лежащих в основе психической энергии^>68. Фрейдовская теория заключается в каузальном объяснении психологии инстинкта. При таком подходе духовный принцип неминуемо должен казаться лишь дополнением, побочным продуктом инстинктов. Поскольку отрицать тормозящую и ограничивающую власть инстинкта невозможно, то она прослеживается в том числе и в вопросах воспитания, образования, формирования моральных принципов, обычаев и традиций. Моральные принципы, в свою очередь, согласно этой теории получают власть благодаря вытеснению. Перед нами порочный круг. Духовный принцип не признается в качестве равноценного противника инстинктов.

105 С другой стороны, духовная точка зрения находит свое воплощение в религиозных взглядах, которые, я полагаю, всем известны достаточно хорошо. Может создаться впечатление, что фрейдистская психология представляет угрозу для духовной точки зрения, но на самом деле она несет в себе не большую опасность для нее, чем материализм вообще – неважно, научный или практический. Односторонность сексуальной теории Фрейда полезна хотя бы в качестве определенного симптома. Даже если она не имеет научного оправдания, она имеет оправдание моральное. Вне всякого сомнения, инстинктивность находится в конфликте с нашими моральными воззрениями – наиболее часто и наиболее заметно это проявляется в половой сфере. Конфликта между инфантильной инстинктивностью и моралью невозможно избежать. Такой конфликт, на мой взгляд, является необходимым условием существования психической энергии. В то время как все мы согласны с тем, что убийство, воровство и всякого рода жетокость недопустимы, существует, тем не менее, вопрос о допустимости проявления полового инстинкта. Все подобного рода проявления представляют собой примеры инстинктивного поведения, и необходимость их подавления представляется нам самоочевидной. И только в отношении секса мы ощущаем необходимость поставить вопросительный знак. Это указывает на сомнение относительно того, действительно ли адекватны своим целям существующие у нас моральные нормы и основанные на них юридические установления. Ни один умный человек не станет отрицать, что в этой области мнения резко разделяются. По существу, проблемы не было бы вообще, если бы общественное мнение было единодушно в этом вопросе. Очевидно, мы имеем дело с реакцией на чересчур строгую мораль. И это не просто взрыв примитивной инстинктивности; как известно, подобные «взрывы» никогда еще не становились источником угрозы для моральных законов и нравственных проблем. Скорее, среди нас существуют серьезные опасения относительно того, справедливо ли наши моральные воззрения трактуют природу секса. Естественно, что эти сомнения порождают законный интерес к любой попытке понять природу секса более правильно и глубоко, и этому интересу отвечает не только фрейдистская психология, но и многочисленные другие исследования подобного рода. Поэтому особый упор, который Фрейд делал на секс, можно было бы рассматривать как более или менее сознательную попытку ответа на злободневный вопрос, и наоборот, признание, которое взгляды Фрейда нашли у публики, свидетельствуют, насколько удачно был выбран момент для этого ответа.

106 Внимательный и способный критически смотреть на вещи читатель произведений Фрейда не может не заметить, насколько широко и гибко его понятие сексуальности. Фактически, оно покрывает собой так много, что нередко удивляешься, почему в некоторых местах автор вообще пользуется сексуальной терминологией. Его понятие сексуальности включает в себя не только физиологические сексуальные процессы, но практически каждую стадию, фазу и вид чувства и желания. Эта беспредельная гибкость делает данное понятие универсально применимым, хотя вытекающие из него объяснения не всегда успешны. При помощи такого собирательного понятия вы можете объяснить произведение искусства или религиозное переживание в точно таких же терминах, как и истерический симптом. При таком подходе полное различие между вышеуказанными явлениями совершенно не учитывается. Таким образом, подобное объяснение может быть только мнимым – по крайней мере, для феноменов искусства и религиозных переживаний. Однако, несмотря на эти неудобства, психологически правильно браться за проблему сначала с сексуальной стороны, поскольку можно обоснованно предполагать, что непредубежденный человек в этом случае найдет для себя что-то, над чем следует задуматься.