Мы были счастливы. Недолго.

В один вечер нас с Мишкой выдернули из комнаты для серьёзного разговора. Мать нервно стучала пальцами по столу, Лена курила вонючие сигареты и с тревогой посматривала на нас. Мы с братом замерли как вкопанные, чуя неладное.

Вдруг мать нервно шипит :

— Хватит тянуть резину! Просто скажи кто?

Тётка присела, поочерёдно заглядывая нам с братом в глаза. Что она делает?

— Я не могу. Как ты себе это представляешь? Они же близнецы! — обречённо бормотала тётушка.

Не понял? Она выбирает?

— Тогда бери того, который чаще болеет! У вас там солнце, врачи хорошие, нормальные лекарства!

Бери, того, кто чаще болеет. Мишка. Внутри всё оборвалось. По ощущениям, будто сердце макнули сначала в кипяток, а потом швырнули на снег добить. Вот оно вроде и бьётся ещё, пульсирует, старается. Хотя ясно же, что не выдержит, остановится.

Так я потерял брата. Все необходимые документы очень быстро были подписаны, опека была более чем лояльной за Ленины доллары.

Сначала Мишка стал официальным сиротой, а затем был усыновлён бездетной четой Даллас. И отбыл в США, штат Калифорния.

А я остался. В обшарпанных стенах с пьющей матерью.

После отъезда брата мать окончательно понесло: пьянки, драки, собутыльники.

Глядя на всё это бл*дство понял, что такое ненависть. В пять лет.

С годами жизнь не сильно изменилась. Школа, секции хоть немного отвлекали от постоянного шалмана дома.

В мои пятнадцать заявился папаша и я вроде как был рад.

Наивный мальчик думал, что теперь у меня появится нормальная семья.

По сравнению с отцом моя выпивоха-мать была просто примером родительской любви и заботы.

Машинально проверяю рукой рельефный шрам на подбородке. Урод блядь.

Тру ладонями глаза, прогоняя поганые воспоминания. Не надо было столько пить. Всё это всплывает в памяти стоит только расслабиться.

Пошло оно всё. Достало. «Яблоко» жалобно напоминает, что вот-вот сдохнет. Хочу спать.

3. Глава 2.

Маша

— Соколова, к тебе пришли. Пляши, тебя забирают! В кабинете у Лидочки тётка твоя! — орёт Зойка, заглянув в спортзал.

Я нехотя поднимаюсь с мата, где последние десять минут гипнотизировала потолок и ползу за шумной подругой. Ага, так я и поверила. Когда тебе семнадцать и последние двенадцать лет ты живёшь в интернате, сложно верить в чудеса.

В семнадцать попасть в семью? Чудо? Нет, не слышала.

Интернат-это вообще такое место, которое эти самые чудеса обходят стороной, по крайней мере, второй корпус, где живут старшие. Если у малышни есть шанс очаровать потенциальных родителей пухлыми щёчками и искренними улыбками, то для подростков это практически нереально.

В наш корпус, конечно, тоже приходили кандидаты и просто родственники, но попадали в семью единицы.

— Ну чего ты там ползёшь?! — подруга нетерпеливо пританцовывает на месте — Ну, ей-богу, такой ты тормоз! Лучше б меня забрали! — комментирует моё «воодушевление» Зоя .

— Выдыхай бобёр и успокойся, никого из нас не заберут. — не верю я в чудеса и у нас это взаимно.

— Откуда ты знаешь? Эти богатеи год к тебе ездят? Созрели, видимо!

Богатеи-это семья Сафоновых. Альберт и Анжелика, вообще-то, меня навещала только Анжелика -моложавая брюнетка, дорого одетая и на крутой тачке. И как она могла быть мне тёткой -маминой сестрой? Непонятно, она была самой холодной и равнодушной особой, из всех кого я знала. Иначе смогла она жить счастливо и спокойно спать, зная, что родная племянница в интернате?

— С богом! — Зойка крестит и вталкивает меня в кабинет к директрисе.

— Машуля, как я соскучилась!— Анжелика, раскинув руки, кидается обниматься.