– Мы не собираемся вам давать столько, что для транспортировки денег понадобится большой чемодан, – улыбнулся Джимми.

– Я не это имел в виду, – Казим переглянулся с Назыфом, отпил еще один глоток и вернул чашку на стол. – Как правило, чем длиннее путь, тем тоньше пачка.

– Я не понял, – англичанин часто заморгал.

– На каждом этапе надо платить за транзит, – стал пояснять Казим. – Ни я, ни Назыф не можем этим заниматься сами. Люди, которые руководят подпольем, на виду. Другая проблема – контроль за курьером. Как быть, если он заявит, будто у него все отобрала милиция или хулиганы, что, кстати, очень может быть? А как узнать, что человек попросту их украл? Еще в середине девяностых, когда деньги в Ичкерию шли потоками по разным каналам, до тех, кто в них нуждался, доходили крохи. О чем можно говорить сейчас, когда в Чечне даже родственники перестали доверять друг другу?

– Что вы предлагаете? – прищурился Джимми.

Казим выдержал паузу, делая вид, будто обдумывает ответ. На самом деле он давно уже был готов. Проведенные в тюрьме годы, а потом и несколько месяцев жизни в Москве, заставили Казима пересмотреть некоторые взгляды на ситуацию. Он понял, что не для всех его единоверцев настолько священна эта война, как они это пытаются представить своим подчиненным. Казим знал, что почти все влиятельные полевые командиры умудрились большую часть денег, которые шли в виде помощи, вложить в собственный бизнес за рубежом. Парадокс: в столице страны, против которой они воюют, у многих свое дело. Как говорят русские, «кому война, а кому мать родна».

А годы свое берут. Неизвестно, сколько еще он сможет бегать по горам. Здоровье уже не то. Да и где гарантии того, что в одном из боев его не найдет вражеская пуля? Что тогда будет с детьми? Поэтому на встречу Казим ехал с твердым намерением приложить все усилия, чтобы на этот раз себя не обидеть. Он уже заранее все обговорил с Назыфом, которому мог доверять, поскольку тот приходился двоюродным братом его жены.

– Оптимальный и не раз проверенный способ финансирования давно отработан, это «хавала», – заранее зная, что Джимми имеет представление о том, что это такое, Казим выдержал паузу.

– Хавала, – словно эхо повторил Джимми и откинулся на спинку дивана. – С арабского переводится как вексель, расписка. Неформальная, так сказать, финансово-расчетная система, которая у вас, на мусульманском Востоке, появилась задолго до распространения западного банковского дела. Иными словами, передача денег и ценностей из рук в руки. Все основано на доверии.

– Главное, эта система практически никогда не подводит. И, что немаловажно, расходы минимальные, – Казим посмотрел на Назыфа. – Если раньше было один-три процента, то теперь, наверное, не намного больше?

– Максимум пять, – подтвердил Назыф.

– Кроме того, хорошо бы разработать какой-нибудь гуманитарный проект и напрямую переводить деньги в Грозный. На этот счет есть кое-какие предложения у моего помощника, – Казим показал взглядом на Назыфа.

– В обоих случаях вы полностью берете под свой контроль весь финансовый поток, – нахмурился Джимми. – Но я ищу способ оказывать помощь всем нуждающимся.

– А что здесь плохого? – удивился Казим. – Я был, напротив, уверен, что это вас устроит. Вы отдаете деньги моему представителю в любой стране, где вам удобнее работать, а дальше не ваша забота, как они попадут ко мне.

– Не все так просто, – вступил в разговор турок. – Дело в том, что наши адреса не только в Чечне. Несколько сильных, влиятельных групп сформировались в Дагестане, Ингушетии и в Нижнем Поволжье. Беря на себя финансирование этих организаций, ты сильно рискуешь. Где гарантия того, что, если одна из них провалится, не пострадают остальные? Для спецслужб это будет ниточкой, которая свяжет сразу несколько регионов.