Комендант следил за перемещениями Дубна с нарастающей тревогой.

– Он… подписался как…

Трясущимися пальцами он открыл таблички с записями, торопливо просматривая выцарапанные на воске слова.

– …как префект Фурий, Вторая тунгрийская когорта.

Юлий стал еще мрачнее.

– Проклятая Вторая когорта! Я должен был сразу догадаться! Их новому префекту палец в рот не клади. Дядюшка Секст будет в ярости, когда узнает.

– Нашел!

Дубн приподнял кинжалом болтающуюся половицу и, засунув руку в пространство под полом, достал кошелек. Он перебросил его Руфию, который взвесил на ладони маленький кожаный мешочек.

– Хм, приятно оттягивает руку. Должно быть, сумма немаленькая. Как говорится: не бери маленьких взяток, чтобы не рисковать из-за ерунды. Да, риск, между прочим, немалый.

– Но я…

Шагнув вперед, Юлий сгреб тунику обмякшего центуриона в кулак.

– Нет, так просто ты не отвертишься. Начнем с того, что ты сильно нас разозлил. Мы пришли сюда за двумя центуриями, которые должны были возместить наши потери в Битве утраченного орла. Слышал о такой? А о том, что Первая когорта противостояла целой армии варваров и больше часа сдерживала атаки синеносых, пока не подошли основные силы? Ну, слышал? – Он тряхнул центуриона, чтобы получить ответ.

– Да.

– Хорошо. Видишь ли, это была наша когорта. В тот день мы потеряли много друзей и не потерпим, чтобы нас водили за нос. Никогда не задумывался, почему тыловые офицеры не позволяют себе ничего лишнего с людьми, которые недавно были в сражении? – Юлий отвесил центуриону две звонкие пощечины, от которых его голова мотнулась из стороны в сторону. – Ты еще не знаешь, что наш префект, который был с нами в то утро, в настоящее время командует Шестым легионом. Так что теперь он и твой начальник. Когда мы доложим ему о том, что тут творится, он вышвырнет тебя со службы, потому что ненавидит тех, кто наживается на солдатах. А кроме того, мой примипил далеко не подарок. Когда он узнает, что лишился центурии, он свяжет тебя твоими собственными кишками. – Он крепко сжал кулак, без видимого усилия приподнимая перепуганного коменданта, так что тому пришлось привстать на цыпочки. – Поэтому для начала мы вытрясем из тебя душу, заберем оставшуюся центурию и уйдем, а через неделю или около того тебя уволят со службы, лишив пенсии и гражданства. А потом Первая тунгрийская когорта разыщет тебя и оставит истекать кровью в какой-нибудь канаве. И это не потому, что мы к тебе плохо относимся. Так бывает со всяким, кто пытается поживиться за счет тех, кто сражается на передовой. Дубн, можешь забрать.

– Хамианцы!

Голос коменданта был чуть громче писка. Юлий презрительно фыркнул.

– Кому нужны твои хамианцы? Бабы, размахивающие луками. С ними только на оленей охотиться. А у нас тут война идет, если ты не в курсе. Нам нужны пехотинцы – крепкие парни со щитами и копьями, чтобы сражаться в шеренге. Лучникам не место в пехотной когорте. – Он поднял крепкий кулак. – Нет уж, приятель, получишь то, что заслужил.

Комендант отчаянно затараторил, с ужасом разглядывая наставленный на него кулак.

– Их две центурии, две центурии. Берите их и тунгрийцев – это двести пятьдесят человек.

Марк, который молча стоял поодаль, наконец заговорил:

– Получается, можем набрать центурию из лучших, а остальных сбагрить Второй когорте, когда мы до них доберемся и вернем центурию, которую он им продал.

Юлий взглянул на товарища, продолжая удерживать коменданта в подвешенном состоянии.

– Ты что, рехнулся? Да среди них нет ни одного приличного солдата. Сплошные обабившиеся педики. На Востоке других не бывает, это у них в крови. Будут ходить эти жеманные уроды по лагерю, держась за руки, и лапать друг друга в бане. Давай лучше…