И Глебка торопливо пишет на ходу в их стрелковый чатик: «Выезжаю! до встречи на точки :)» – и, уже заходя в лифт, слышит за спиной Ленино, явно в рацию:
– Серёж, солнце моё, «двойка» к тебе на лифте едет. Принимай!
Нет, иногда Лена всё-таки перегибает палку.
Ничего с Глебом не случится, ни-че-го.
Самый обычный день. Дашка
Дашка знает точно: она – уж-жасная сестра!
Она знает это всю жизнь и даже если однажды об этом случайно забудет, заботливая Ната ей обязательно, обязательно напомнит.
Ведь для чего ещё существуют старшие сёстры, как не для таких напоминаний?
– Дашка, ты…
Даша нашаривает на столе телефон и осторожным, плавным движением подтягивает к себе.
«Ну, давай, давай угадаю: кошмар? Ужас?..»
– Ты кошмар и ужас!
«…а не твоя сестра!»
Телефон прижат в груди, фотокамера открыта, палец наготове.
– А не моя сестра!
Ната делает выразительную паузу, сопровождаемую столь же выразительным выражением лица.
Дашка тихонько наводит на неё телефон и фоткает. На экране отображается гримаса что надо: распахнутый рот, воинственный взор, свирепо нахмуренные брови – само воплощение пламенного негодования.
«Сеструха – прелесть. Люблю её!» – торопливо подписывает фотку Дашка, еле успевает поправить опечатки и тут же выкладывает в сториз. Потом удалит, чтоб Ната не увидела. Попозже.
Дашкины движения не укрываются от Натиного взгляда:
– Ты чего там делаешь? – немедленно спрашивает она с подозрением. – С кем там переписываешься?
Дашка украдкой ещё раз любуется получившемся фото. Нет, определённо один из лучших кадров в коллекции «100500 лиц любимой сестры, которая однажды меня обязательно убьёт»!
Удивительно, но даже с такой гримасой Ната остаётся симпатичной. Глаза светлые, волосы в растрёпанном хвосте – чисто мёд, а на носу – веснушки.
Ну, всё правильно!
Потому что если Дашка – ужасная сестра, то Ната, значит, – прекрасная. Для баланса, как инь-янь!
– Эй, с тобой старшая сестра разговаривает! Чего там у тебя?
И всё-таки, всё-таки… вот чего стоило родителям озаботиться её, Дашкиным, появлением на свет лет на десять позже? А лучше на пятнадцать. Нате в тот день было бы не три с чем-то годика тогда, а все восемнадцать. Она бы как раз поступила в какой-нибудь московский институт, на эту свою экономику, жила бы отдельно и умилялась бы на младенческие фоточки. А потом, когда Дашка бы подросла, они встречались бы по выходным и радовались этим встречам от всей души.
Но нет. Приходится жить бок о бок и всячески друг друга изводить, как это только могут и умеют две сестры. От избытка, так сказать, любви.
И до Натиного поступления ещё целый учебный год.
Сестринская дружба?
Ха-ха. «Как кошка с собакой» – это немножко ближе к истине на Дашкин взгляд.
Мысль о неслучившейся идиллии идёт дальше, и Дашка вдруг понимает, что живи Ната отдельно… ей, Дашке, пришлось бы спать в одиночестве, получается?
Ой… Не, ладно уж, ладно, пусть Ната и дальше живёт с ней в одной комнате.
Дашка терпеть не может спать одна. Когда Ната ночует у подружек, приходится на всю ночь оставлять включённой настольную лампу и затыкать уши наушниками. Не то чтобы эти хитрости сильно помогали, но выхода-то нет.
Дашка ненавидит темноту и тишину. До дрожи, до звона в ушах и ватных ног.
Потому что там обязательно кто-то есть…
– Алё, гараж! Это что за игнор старшей сестры?!
На сториз в личку летят лайки, огоньки и ржущие смайлики.
Дашка старательно демонстрирует невинную улыбку до ушей:
– Прости, онэ-эчан!
Нату и само японское слово (всего лишь ласковое обращение к старшей сестре, чего такого?) бесит, а уж почти пропетое…