– Спасибо, что так высоко оцениваешь моё чувство юмора, Глеб, но оно здесь не причём. То есть ни одного из вас не смутило, что вместо условных мишеней с кружочками вы отрабатываете стрельбу фактически по… человеческому телу?

Так, сбавить накал патетики, срочно сбавить, пока не посыпались насмешливые взгляды наших «взро-ослых» стрелков… а, чёрт, поздно, Андрей уже смотрит снисходительно, Нато удивлённо, серьёзным только Слава остаётся, ну и младшие, которым и так положено на меня снизу вверх смотреть.

М-да, второго великого педагога Макаренко из меня не выйдет.

– Кир, – уточняет Андрей, – а что с того?

У вас в руках как бы самое настоящее оружие, вы стреляете не по условным десяткам, а в прорисованные голову, сердце и прочие части организма – и вас ну вот совсем ничего не парит в этой ситуации?!

Я пока печатал эти мишени – уже аппетит себе отбил…

А если там манекен поставить, совсем «как живой»? Как среагируете?

Ещё раз оглядываю всех пятерых… и ясно понимаю, что Глебка предложит подрисовать ему усы, Пикачу с Натой просто не придадут значения, Андрей с интересом хмыкнет, а Слава… тут моё воображение ничего выдать не может.

«А что подумал Кролик, никто не узнал, потому что он был очень воспитанный».

Предпринимаю ещё одну попытку достучаться до их мозгов:

– А что, вам нормально стрелять почти по… человеку?

Андрей вздыхает, смотрит на Славу, на Нато, на младших…

– Кир, ты что, в шутеры не играл никогда?

– Ну, играл, что я, динозавр, что ли?

Эй, Андрюша, восемь лет разницы – это не так много, как тебе кажется! Дум, контр-страйк… имя им – легион.

– И ты хотел нас бумажными картинками напугать после нового «фаркрая»? – Андрей снова бросает взгляд на Нато, та снова его игнорирует, и парню приходится продолжать речь: – Твои мишени – такая же абстракция, как и кучка пикселей на экране! Только там ещё «кровищща» очень реалистичная хлещет и прочие спецэффекты. Но оно ж не перестаёт быть абстракцией от всего этого!

Вот теперь моя очередь молчать и смотреть на них. Надо, надо найти слова, вот только какие? Андрей прав, в плане реалистичности нынешние игры шагнули далеко… и лишь полному идиоту придёт в голову делать из этого вывод, что каждый второй геймер – потенциальный убийца.

А каждый третий ещё и танкист, ага.

Вот только там у тебя экран и мышка, а здесь – боевое оружие. Пахнет порохом, дёргает отдачей и превращает мишени в решето с той же лёгкостью, что и живое тело – в… неживое.

А что будет, если такой же абстракцией на мушке вам покажется и человек? В один прекрасный… хотя ни для кого нихрена не прекрасный, но всегда очень внезапный день.

Вон, на той неделе очередной «колумбайн» все новостные ленты забил… и сколько ещё таких будет? Это же выглядит так легко. Ствол в руки – и вперёд, мстить миру за неведомую обиду.

Что творится в голове у таких «школьных стрелков»?

А что в ваших головах?..

Думай, Макаренко-младший, думай, ищи слова!

– Окей, понимаю, – вздыхаю я. – Да, абстракция, пиксели, бумажки. Но где та тонкая грань, за которой уже будет всё… по-настоящему?

Нато смотрит на меня… очень странно. И это сбивает с толку.

А ещё лёгкий запах гари. Нет, не пороха, обычной гари… Да не, глюки какие-то. Или просто кондей хватанул что-то с улицы.

– Да не будет никогда по-настоящему! – с лёгким испугом вступает Пикачу. Вот её, кажется, единственную проняло сейчас. – Ну мы же не убийцы, мы… спортсмены!

– По-настоящему – это только на войне. Для защиты мирного населения! – убеждённо добавляет Глебка. Ох уж эти юные патриоты.

Интересно, они-то ту новость видели? Или промотали, едва скользнув взглядом?