В ее глянцевом синем корпусе отражались ветви деревьев, облака и лучи солнечного света. Глубокий, насыщенный цвет моря подчеркивали сияющие металлические диски, отполированные на совесть. Казалось, машина только что покинула автомойку, где две сногсшибательные цыпочки бережно натерли ее мягкими губками, смоченными воздушной пеной. Затем малышку щедро окатили прохладной водой из шланга, высушили и отзеркалили до блеска замшевыми салфетками.

Эта бэха вполне могла поравняться с любой спортивной тачкой. Модель обтекаемых форм, двухдверная. С характерными фарами, будто вырезанными с обложки глянцевого журнала. И крышей, которая непременно должна была складываться, превращая красотку в кабриолет.

Одна из дверей авто отворилась и по очереди на землю ступили две мужские ноги в кожаных черных ботинках на толстой прорезиненной подошве и такого же цвета брюках с отутюженными стрелками.

– Салами! (Привет!) – проорал бородатый мужик и, выйдя из машины, зазвенел ключами, которые постукивали о его золотые цепи и перстни на пальцах, пока тот вертел металлическую связку в руках. – Резо, – представился он. – Ра гквиат? (Как твое имя?)

Я не сразу нашелся, что ответить. Да и не совсем понял, что мне сказали. Кажется, вообще плохо расслышал его речь и забыл, как меня назвали при рождении.

Грузин засмеялся и приподнял меховой воротник на своей коричневой дубленке. От него веяло дорогими приторными духами, натуральной кожей и мускатным орехом.

– Кхартулад лапаракопт? (Ты говоришь по-грузински?)

Я замотал головой из стороны в сторону, втянул ее в плечи и развел руками.

– А-а-а. Ты нэ па́нять мэна? Ха-ха. Рускый?

– Ага, – я улыбнулся.

– Ты лубыть мой гого (девочка)? – он пожал мне руку.

– Че-го?

– Ха-ха. Ну… Мой тачка улот?!

– А-га, – протянул я на выдохе.

– За́лезай вь нэво! Вьнутри он тикибила (конфетка)! – Резо чмокнул кончики собственных пальцев, подкинул мне ключи и направился к дверям дома. – Толко нэ ка́таца! Он са́вьсэм новый.

Я не знал, как благодарить его. Так что неосознанно сложил руки перед собой, будто в молитве, и поклонился. Тот снова засмеялся и ступил на порог. Я же провел рукой по переднему металлическому диску машины, затем поднялся выше – к синей дверце – открыл ее и совсем потерялся.

Кожаная обивка сидений. Не тряпичная, не замшевая, не кожзам! Самая настоящая мягкая черная кожа с характерными ей запахом и фактурой. Безупречная приборная панель со всякими прибамбасами. Автоматическая коробка передач. Идеально круглый руль – тоже покрытый кожей. И да – крыша, которая действительно поднималась и опускалась путем нажатия одной лишь кнопки.

В тот момент, сидя на водительском сидении этой малышки, я чувствовал себя на седьмом небе от счастья и представлял, как мчу на бэхе по Анапе. На бешеной скорости. С открытым верхом или приспущенными стеклами. Из салона ревет какой-нибудь клубный музлон, и все проходящие мимо цыпочки ахают и чуть ли не сворачивают себе шеи, любуясь удаляющейся «БМВ». Мне казалось, я мог сидеть в этой машине вечно. Но спустя полчаса во дворе показался Резо.

– Эй!.. – вновь засмеялся он. – Ты там прылыпь, што ль? Па́йдом в дом.

Но я его будто не слышал. Тогда он подошел, открыл дверь машины, сел рядом со мной и потянулся за ключами.

– За-а-ка-а-анчыват! На днах тэба па́катат.

– Сколько она стоит? – с серьезным видом спросил я.

– Ха-ха-ха!.. У тэба нэ быть столка дэнэк.

Я вздохнул и опустил голову, продолжая поглаживать руль малышки. Резо похлопал меня по плечу.

– Как-ныбут за́работать. Нэ плач. Ты Мытай? Сын дады Зазы?