– Не можем же мы допустить, чтобы родовой боярин все еще проживал бы в печенежской юрте.

– Командир, как поездка?

– Все путем, Андрей, – ответил Монзырев, с интересом разглядывая терем, его пока еще пустые проемы дверей, окон и отсутствие крыльца. Подумал про то, что скоро вся деревня будет пестреть новыми избами.

– Ну что ж, с почином тебя, Глеб Егорыч, – вслух сам себе сказал он.

– Что, Николаич, «Место встречи изменить нельзя» вспомнил? – зазубоскалил Андрей.

– Вспомнил, что пора тебе еще ходку в Курск сделать, да до распутицы вернуться успеть.

– Съездим, чё нам, диким кабанам… как говорится. Пойдем лучше, с приездом хмельным медком потешим себя, – залихватски повел плечами Андрюха.

Только сейчас Монзырев заметил, что тот явно уже был под хмельком.

– Да диким кабанам-то ни чё. А вот нам с тобой – чё.

Глянув на Монзырева, Андрюха понял, что тот намекает на рассказанный как-то им же самим случай про них с Семибратовым.

Перед Новым годом, как и положено в Российской армии, в воинской части была запарка, причем запарка конкретная, по всем направлениям. Судя по всему, охреневшее начальство наверху, в преддверие веселой встречи десятидневных каникул, двадцать шестого декабря слило в «низы» кучу бумаг, которые требовалось срочно отработать. Дьяконов насел на начальников подразделений, запугал, надавил, наорал, и работа пошла, нет, она как бешеный рысак помчалась по компьютерным мониторам. И тут, командиру срочно потребовалось отправить Семибратова в КЭЧ, опять-таки по бумажным вопросам. У тех тоже случилась запарка, организация-то полувоенная. Седой, умудренный подполковник объяснил Андрюхе, что и как надо сделать в его отсутствии. Сам сел в УАЗ и укатил выполнять поручение. Оставшись практически бесконтрольным, тот, недолго думая, слинял в роту к лепшему другу и собутыльнику прапорщику Зинкину, такому же щеглу, как и он сам. Раздавив в каптерке пузырь водки, решили позвонить Тарараскину, одному из начальников подразделений, холостяку с благородной сединой в волосах, но большому любителю выгулять на поводке зеленого змия без намордника. Услышав зов честной компании, тот уже через пять минут уселся на стул во главе стола.

Короче, когда Семибратов в четыре часа вечера пересек порог штаба, пьяный в стельку Андрюха сидел за его столом в кабинете, с нулевой отработкой документов. Увидев любимого начальника, тут же перешел в наступление, высказавшись по поводу службы, армии, далекого московского начальства и начальников в целом, с элементами ненормативной лексики, в выражениях с яркой негативной окраской. Семибратов молча выслушал тираду, уложив разбуянившегося словесно лейтенанта на диван, стоящий в кабинете. Что толку объяснять пьяному мальцу, с какой стороны у тебя тюбетейка на «чайнике». До позднего вечера работал с бумагами и, выключив свет, прикрыл дверь. Мысленно пожелав подчиненному спокойной ночи, удалился домой.

На следующий день в подразделении Семибратова один из подчиненных после рабочего дня проставлялся за день рождения. Никаких разборок с проштрафившимся подчиненным Семибратов устраивать не стал, с хитрой улыбкой подошел к помятому, невыспавшемуся, страдавшему похмельем Андрею:

– Андрей, нам с тобой на твоем «мустанге» необходимо будет после сэйшэна съездить по делам, так что ты не пей.

И в течение полутора часов усиленно, в темпе вальса, накачался спиртным. Трезвый до безобразия, Андрюха дотащил начальника до машины. Усадил его. Отчалили. В полусонном состоянии начальник произнес:

– Андрюша, а теперь я тебе в машине еще и наблюю. Чтоб ты на всю жизнь запомнил, глядя на начальника, каким свином ты бываешь, когда с Зинкой и Тарараскиным пьете бесконтрольно на работе. Подожди, сейчас тебе меня еще и на пятый этаж тащить придется.