– …твою мать. Понял б…дь, что тебя ожидает, ушлепок.

– Сашка, хорош базлать, правила русской речи на производстве, я тебя потом заучивать заставлю.

– А чего, командир, эти пиндосы меня уже достали. С юга лезут, с севера лезут. Как будто, наше говно медом намазано. Куда бедному крестьянину податься. Охренели совсем.

– Сашка, ты там случайно не приложился к бутылке?

– Откуда бутылка, командир?

Услыхав все это, Рыжий вскипел. За всю его жизнь так с ним еще никто не говорил. Его просто игнорировали, воспринимали как пустое место. Как сказали бы в двадцать первом веке – он столкнулся с полнейшим беспределом, имея дело с отморозками.

– Всем в атаку! На приступ. За мной! – В порыве бешенства первым прыгнул за борт, в сторону правого, высокого берега. Внезапно в попытавшихся последовать за вождем воинов из зелени леса раздался громкий, ни на что не похожий, трескучий перестук, и первую линию бойцов, готовых броситься в воду, словно слизало в Хель. Это Сашка дал очередь на тридцать патронов из своего калаша по сгрудившимся у борта, прикрывшимся щитами чужим воинам. А пока остальные присели, попрятавшись за бортом, вождь «северных команчей» бесновался в одиночку, пытаясь выбраться на крутой берег, ругая всех и вся. Ватага лишилась командования, в ней осталось не более тридцати бойцов.

На кнорре заголосили женщины, заплакали дети. Нурман мечом срубил голову одной из голосивших баб, занес меч для следующего удара.

Послышалась команда:

– Уничтожить команду «купца»!

Снова арбалетные щелчки, и было видно, как исхитрившийся выжить в избиении одиночка выпрыгнул за борт. Команда на «купце» прекратила свое существование.

Словно тяжелая капля, упавшая с неба, обозначившая скорый ливень, так и первый выпрыгнувший за борт обозначил сигнал:

Нурманы бросились к левому борту, стали выпрыгивать в реку. До берега рукой подать, а за спиной щелкали выстрелы.

На берег выбралось не более десятка викингов. На последнем дыхании они врывались в прибрежные кусты, мгновенно исчезая там.

– Не преследовать, – послышалось с правого берега. – Сотник Горбыль, пеленай рыжего счастливчика.

– А это мы с превеликим удовольствием. Ну что, чмо, не устал там барахтаться? Подожди, я тебе сейчас помогу.

Сидя у мачты, связанный по рукам и ногам, с огромным фиолетовым фингалом, в половину лица, Рыжий с удивлением наблюдал, как по судну, вокруг него, сновали юнцы, уничтожившие его хирд. Они с энтузиазмом сбрасывали трупы викингов за борт, предварительно «ошкурив» тела от всего лишнего на их взгляд. Морально добил Рыжего мелкий рыжий пацан Пашка, подойдя к нему, полюбовался качеством удара дяди Саши деловито спросил:

– Ну что, козлина, штаны намокли? Это тебе не мирных колхозников окучивать. Я бы за такое тебе лично яйца отрезал. Скажи спасибо командиру, запретил.

Из сказанного Рагнар Рыжий понял, дай бог, половину, но на душе у него стало еще гадостнее.

Северян освободили. Произнося перед ними пламенную речь о переезде на новое место жительства, Монзырев не забыл упомянуть напутствие Ратибора. Оба судна поставили носами по течению и поплыли вниз по реке.

К обеду следующего дня драккар и купеческое судно пристали к пристани в заливчике перед городищем. На берегу их вышло встречать почти все население общины во главе с Вестимиром и Андреем Ищенко, возле которого стояли два незнакомых варяга при полном вооружении. У одного из незнакомых воинов вместо ноги был пристегнут ремнями к бедру протез, сотворенный из цельного куска дерева. Вдоль берега, по песчаному пляжу, взад-вперед носилась Галкина доберманиха, оглашая округу лаем.