Да, ты сделал это правильно, подумал Эрих, но тебе это уже не поможет. Мелкой правильностью не искупить крупную гадость.

Начал накрапывать дождь, стемнело от туч и начала вечера.

У Эриха не было плана, он ждал подсказки. Слава подошел к автобусной остановке и сел на лавочку. Вокруг никого не было. Эрих стоял за деревом. И увидел подсказку. Она была прямо тут, у ног. Здесь меняли бордюры. Сейчас везде меняют бордюры. Выковыривают вполне годные и вставляют другие. Ясно, что это жульничество и воровство, причем открытое. В их дворе раскурочили детскую площадку, которая была построена всего три года назад. Сломали горку, качели, скамейки, взломали специальное прорезиненное покрытие, а потом положили точно такое же покрытие, такую же горку, такие же качели. Это называется осваивание средств, грамотно знал Эрих. Правильнее сказать: присваивание.

Подсказка имела вид кувалды с короткой ручкой, сужающейся к низу. Она напоминала оружие каменного века. Это был отколовшийся кусок старого бордюра. Вот так и получается, что вы даже не представляете последствий вашего воровства, думал Эрих о тех, кто спланировал замену бордюров. Вы заставили выковырять старые бордюры, если бы этого не было, ничего бы не случилось. Сами виноваты, что кто-то взял кусок бордюра и убил человека.

Все складывалось в пользу Эриха: льет дождь, нет людей – возможных свидетелей, остановка далеко от домов, вряд ли кто увидит из окна. И машин почти нет. Взять обломок, подойти сзади, выскочить и ударить по голове. В висок. И тут же быстро уйти. Камень не выбрасывать, пойти в Тимирязевский лес, к пруду, выбросить в воду.

Эрих нагнулся за обломком. И тут сверкнула молния, прогремел гром. Эриху показалось, что молния попала в его мозг. Там все осветилось. И стало видно, насколько он глуп. Да, он выбросит камень, да, дождь смоет следы. Но когда начнут искать убийцу, быстро выйдут на друга-напарника убитого, тот расскажет о ссоре в «Му-Му», об охраннике, добавятся показания работников «Му-Му», полицейских, Васильева, у которого отпросился Эрих, и все. Все ясно. Уже завтра Эриха схватят.

Эрих разогнулся, похлопал руками, будто очищая их, хотя ничего ими не брал, повернулся и пошел домой.

Все знают, что, если что-то очень захотелось сделать, но ты этого не сделал, хочется еще сильнее.

Эрих отбросил идею о мести обидевшим парням, но сама идея мести не ушла.

Он выходил теперь из дома, как на охоту.

Он был теперь совсем свободен: Васильев позвонил и сказал, что взяли другого человека.

– Пока я болею? – спросил Эрих.

– Пока да, а потом совсем. Так что ты поищи себе что-нибудь. Сам понимаешь, такое время.

– Понимаю. А вы понимаете, что я без средств к существованию? – Эрих лукавил по своему конкретному случаю, но говорил правду в принципе: другой на его месте, кому не повезло с наследством, оказался бы в нищете.

– Не я решаю, – оправдался Васильев.

– Вечно вы на других валите, – сказал Эрих.

Но был рад этой новой обиде, новому оскорблению. Тем больше у него оснований поступать так, как он задумал. При этом у Эриха не было четкого плана, зато был четкий настрой, а это главное.

Он ходил по улицам, смотрел на людей, и его тешила мысль, что эти несчастные не знают, что они в его власти.

Внимательней всего он смотрел на девушек и женщин.

Его вывод, что мужчине, у которого в жизни есть важная тема, не нужны женщины, оказался ошибочным. Да, он перестал любоваться красотками в интернете, больше того, они стали казаться ненатуральными – их лица, позы, фигуры, этот загар, сделанный фотошопом, эти линии, зачищенные тем же фотошопом, эта идеальная чистота и гладкость кожи, отполированной опять-таки фотошопом…