И запах… Вот какой запах померещился мне, когда распахнулись двери зала! Именно он всегда исходил от среброликих – холодный, резкий, но не неприятный. Так пахнут раскаленный металл и лед на горных вершинах, где они обитают, так пахнет после сильной сухой грозы, когда небо изорвано молниями, а дождь не пролился и волосы трещат и искрятся, стоит их коснуться… Это сильный аромат, тревожный – так и кажется, что, если дотронуться до среброликого, в тебя ударит молния! Но нет: сколько раз я хваталась за руки их юнцов во время пляски, сколько раз старики держали меня на коленях – ничего не происходило.

А чтобы такой запах стоял в этом просторном зале, нужно было собрать здесь много, очень много масок…

Я посмотрела по сторонам. Глаза уже привыкли к полумраку – факелов не хватало, чтобы осветить весь зал, – и я удостоверилась, что права.

– Эти оборотни так опасны, господин? – спросила я.

– Судя по рассказам, очень. Говорю ведь, они способны принять любой облик, подменить кого заблагорассудится… – Райгор коснулся маски у меня в руках и вдруг предложил: – Примерь, Альена!

Я недоуменно взглянула на него: он что, всерьез?

– Неужели тебе не любопытно?

– Но она ведь мужская! – сделала я попытку отказаться.

– С чего ты взяла?

– Обычно дамские – с украшениями, перьями, как на картинах, которые вы мне показывали, а эта совсем гладкая…

– Ну и что? Я же прошу просто примерить, а не носить постоянно.

– Я понимаю, но все равно это как-то… – Я взглянула на маску. – Неприятно…

– Что в этом неприятного? Носим же мы одежду из шкур убитых зверей, верно? И дамы вплетают чужие косы в прически, так чем эта вещица хуже? Тем более ей уже много лет.

– А что, если она проклята? – шепотом произнесла я. – Так вот надену и сама превращусь в чудовище.

– Тогда мне придется тебя убить, – совершенно серьезно произнес Райгор, но тут же рассмеялся: – Шучу, шучу. В самом деле, положи эту бесполезную штуковину!

– Зачем же их столько добыли, если от них нет никакого проку? – не удержалась я. – Чучела и статуи с черепами хотя бы выглядят грозно, а это просто маски, таких любой серебряных дел мастер начеканить может…

– Если бы они в самом деле были серебряными, мои предки бы разбогатели, – ответил Райгор, – но это не серебро, а разобраться удалось не сразу. А если бы такие маски можно было бы переплавить на клинки, наши бойцы стали бы непобедимы! Но увы, этот металл не плавится даже в самом жарком горне… Что там, его даже поцарапать нельзя!

«А как же эта отметина?» – чуть не спросила я, но смолчала. Похоже, Райгор не видел глубокой оспины на гладкой щеке маски, а раз так, то и незачем говорить об этом.

– Надень, – предложил он снова. – Сам я никогда не видел снежных оборотней, только рассказы слышал, а взглянуть хочется. Говорят, они еще встречаются на перевале, но я так ни одного и не нашел. Только вот великана поймал: он там копошился зачем-то, камушки собирал в кучу, каждый величиной с мою голову.

Не собирал, разбирать помогал, поняла я. Только старшие успели скрыться, а он, должно быть, замешкался, или отстал от своих, или полюбопытствовал, кто это там явился. Теперь уже не узнать, что случилось: Райгору веры нет. Он видит только чудовищ, и скажи я ему, что…

– А ты не слыхала о таких тварях? – перебил он мои мысли. – Ты ведь жила на перевале!

– Не припоминаю, господин. – Я сделала вид, будто задумалась. – Сказок много рассказывали, но это ведь не то? А от отца я только про волков слышала: когда их слишком много становилось, тогда охоту устраивали. Еще о том, что какая-то большая птица повадилась ягнят с верхних пастбищ таскать. А про оборотней и великанов… нет, не помню.