– Я Ур-Лок Первое Копье, верховный вождь Великого Леса. Я пришел за вами, мои братья. Старейшины расторгли позорный договор! Отныне мы больше не будем платить белокожим дань: ни детьми, ни священным древом, ни чем иным! Мы заключили союз с другими людьми. Нас ждет война, где вы сможете сражаться за свое племя и право вернуться под сень священных деревьев. Вернуться героями! И неважно, живыми или мертвыми! Предки будут…

Вождь продолжал говорить, упоминая реки крови, связки ушей и священную месть, только Ур-Хал его уже не слушал… Надо же, старейшины совершили то, за что шестью годами ранее убили отца… В тот роковой год, чтобы расплатиться с магами, пришлось снять слишком много ветвей, и одно из священных деревьев погибло. Горе и гнев орков были велики, и отец решил прекратить платить дань магам, которые с каждым годом становились лишь жаднее…

– …Для того чтобы вы могли сражаться достойно, как и полагается могучим оркам, я дарую вам оружие и доспехи.

Вождь хлопнул в ладони, и в комнату стали входить рабы с носилками, на которых лежало обещанное богатство. Взгляд разбегался: длинные кольчуги, шлемы, стальные мечи, топоры, копья и кинжалы… Не каждый ветеран может похвастать таким оружием. Воины, ещё недавно смотревшие на вождя с недоверием, радостно взревели. Как быстро они забыли, что племя отреклось от них… Один за другим воины подходили к вождю, принимая от него оружие и принося клятвы. В конце концов Ур-Хал обнаружил, что остались только тяжелораненые. И он.

– Что же ты стоишь, воин? Не хочешь принять меч из моих рук? – верно угадал причину Ур-Лок, ласково улыбнувшись. Трое его сыновей уже тянулись к оружию – опытные и сильные воины, каждый из них носил на шее минимум три уха. Их он тоже когда-то обещал убить… Теперь уже не сможет… – Почему же?

Ур-Хал едва не зарычал от ярости. Почему? Он ещё спрашивает?! Всерьез? Орк вдруг осознал, что его попросту не узнали. Для него мечты о мести составляли смысл жизни, он не забыл бы лица своих врагов и на смертном одре. Вождь же… Вождь давно забыл думать об орчонке, некогда кинувшимся на него с голыми руками. И его сыновья, вырастя в могучих воинов, забыли о неудачнике, над которым так весело посмеялись перед изгнанием. Предсмертная речь умерла на губах, сменившись насмешливой улыбкой. Кое-чему он у людей научился.

– Я просто не люблю торопиться. Дай мне мой меч, и я раскрою им головы наших врагов.

А потом и твою. Да, проведенные с людьми годы научили его многому. Поэтому, даже получив меч, он не попытался немедленно снести вождю голову. Ещё не время…

Со времени восстания прошла уже почти неделя. Узнав о мятеже, Трой готов был возвращаться немедленно, даже бросив обоз, но жизнь внесла свои коррективы. Убийцы пришли не только к нему, в ту ночь были убиты восемь командиров, а шесть десятков солдат – отравлены. К счастью, яд был слаб и умерли немногие, но о больных требовалось позаботиться. Да и здоровые не могли сражаться. Казалось бы, из ниоткуда возникли самые дикие слухи, лишившиеся командиров солдаты не желали подчиняться, с подозрением поглядывая на выживших… Все, на что тогда хватило его власти, – отвести армию к стенам Тура, мелкого городка в трех дневных переходах от столицы.

К тому времени, как лэры сформировали временный совет и выбрали его генералом, спешить стало некуда. Ойтал пал. Нет, на улицах ещё шли бои, но центр города был в руках мятежников. Это не остановило бы Троя, но новые командиры осторожничали, требуя собрать больше сил и послать лазутчиков. Несколько дней ничего не изменят, торопиться некуда. Во все стороны разослали гонцов, дороги к столице перекрыли разъезды…