– Лучше бы мне досталась селки, чем две жены, – проворчал Йен с другой стороны стола.

Для Макдональдов дать отставку одной жене, чтобы взять другую, считалось само собой разумеющимся. Казалось, это вошло у них в привычку – разбивать сердца женщинам, которые любили их.

Тирлаг снова закрыла глаза. Ее вдруг начал душить смех. Потом она расхохоталась до слез. Ах, какой сюрприз!

– Алекс, я вижу, что ты ухлестываешь за девицей страшной и рябой. – Старуха вытерла глаза уголком шали. – Мне кажется, она вдобавок еще и здоровая. Я не имею в виду, что она пухленькая и все такое, как ты мог бы подумать.

Ребята покатились со смеху. Лица у них раскраснелись.

– Ты, наверное, шутишь, – искоса глянул на нее Алекс. – Я пока не собираюсь жениться. Но когда соберусь, моя девушка будет самой красивой.

– Я вижу то, что вижу. – Она оттолкнула Алекса и двинулась к Дункану. Это был крупный рыжеволосый юноша, чья мать ходила в няньках у Коннора.

– В жилах вот у этого течет кровь морской ведьмы Маккиннон и кельтской королевы-воительницы Скатах, поэтому позаботьтесь, чтобы он всегда был на вашей стороне. – Старуха погрозила пальцем трем оставшимся и повернулась к Дункану. – Так вот, оказывается, откуда у тебя свирепость и такой характер.

Дункан стоял молча, с серьезным выражением лица, когда она, вложив камешек ему в рот, опустила руку на его голову.

И ею тут же овладело чувство горя и потери, которое просто пригнуло ее к земле. Старуха отдернула руку, поскольку была слишком стара, чтобы долго выносить такую тяжесть.

– Ты уверен, что захочешь услышать то, что я скажу тебе, мальчик? – мягко спросила она.

Дункан спокойно посмотрел на нее и кивнул.

– Боюсь, у тебя впереди много горя. – Тирлаг сжала его плечо. – Но поверь моему слову, иногда мужчинам удается изменить свое будущее.

Дункан выплюнул камень и вежливо сказал:

– Благодарю.

Сын вождя подошел к ней последним.

– Меня интересует только будущее нашего клана, – произнес Коннор с камешком во рту. – Будет ли наша жизнь безопасной и обеспеченной в наступающие годы?

Совсем недавно с таким же вопросом к ней подступал его отец. Единственное, что она могла тогда сказать вождю – это то, что в один прекрасный день ему придется отослать от себя сына, чтобы тот уцелел.

Когда старуха положила руку на голову Коннора, она вдруг услышала стоны умирающих и увидела тела мужчин своего клана лежавшие на поле, обильно политом кровью шотландцев. Потом ей предстала картина, как эта четверка мальчишек, ставших крепкими и статными молодцами, идет по морю на корабле. Она вдруг устала, а видения продолжали наплывать одно за другим.

– Тирлаг, что с тобой? – донесся до нее голос Коннора.

Она открыла глаза. Алекс протягивал ей чашку ее собственного виски.

– Глотни немного, и полегчает.

Прищурив здоровый глаз, старуха цедила виски из чашки, смотрела на него и размышляла над тем, как ему удалось добраться до ее запасов.

– Я вижу много опасностей, которые подстерегают вас впереди, – наконец заговорила Тирлаг. – Вы должны не разлучаться друг с другом, если хотите выжить.

На ребят ее слова не произвели большого впечатления. Как настоящие дети горцев, они и без предсказаний знали, что их будущее полно опасностей. А как мужчин, их это скорее подстегивало, чем беспокоило.

Они были юны, и мудрая женщина не стала им говорить всего, что знала. Прикинув, что им следует открыть для их собственной пользы, она обратилась к Коннору.

– Ты хочешь узнать, что тебе нужно сделать, чтобы оказать пользу своему клану?