– Где же монахи? – Алексей вернулся к паперти, как и всегда, полной нищих.

– Кто погиб год назад, кто ушел, кого убили турки…

– А настоятель?

Нищий поднял глаза:

– Ты знал его, господин? Говорят, он скрылся где-то в Албании.

В Албании… Ну, хоть кто-то жив.

Во Влахернской гавани за аспру уговорил рыбака – доплыть до Галаты. В бухте, вдоль всего берега, стояли большие турецкие корабли с зелеными флагами, много было и торговых судов – из Магриба, Леванта, Египта, Сирии… Весь восток! А вот генуэзских галер Джованни Джустиниани, конечно же видно не было – вернулись назад, в Геную… кто смог, кто успел.

– Приплыли, мой господин!

Получив аспру, рыбак тут же отчалил, наотрез отказавшись даже чуть-чуть подождать. Впрочем, Алексей и не настаивал – кто знает, во сколько могло вылиться здесь это «чуть-чуть»?

Пройдя знакомой… вот именно – знакомой!.. тропою, протопроедр заглянул в маленький дворик. Рыжая девчонка, смачивая веник в глиняной миске с водой, подметала пыль.

– Анна! – Алексей вспомнил имя. Эту девушку год назад он спас от янычар… или от сипахов. Впрочем, какая разница?

– Господи! – девчонка подняла голову, улыбнулась – узнала. – Живой! Ты-то хоть здесь откуда?

– Пришел навестить… – молодой человек сглотнул слюну, – могилу сына.

Девушка враз погрустнела:

– Ах да… Подожди, я провожу тебя. Здесь теперь все изменилось.

– Я вижу…

Еще бы – не изменилось, когда – тут же, недалече – переделанная в мечеть церковь стояла без креста, а вместо колокольни торчал худосочный, длинный, как глиста, минарет.

– Мы тайно посещаем могилы, – на ходу поправляя платок, шепотом пояснила Анна. – Ухаживаем за могилами. Мне кажется, турки знают… но не препятствуют.

И только она упомянула о турках, как…

– Салам, красавица!

Вот уж накликала…

Протопроедр оглянулся, увидев, как позади них, быстро нагоняя, шагал турок в пестром тюрбане и длинной тунике с какой-то дурацкой пелериной и с длинным кинжалом за поясом.

– Это Селим, башибузук, – быстро пояснила девчонка, после чего – уже громко – выкрикнула: – Салам, Селим. Вот, брат из города приехал… Пошли на огород, за латуком.

– А, может – все же на кладбище? – нагнав, башибузук пошел рядом, норовя ухватить девушку за руку. Цокал языком, вращал глазами… Если присмотреться – вполне приятный парень, этакий волоокий смуглявый красавчик с большой золотой серьгой в левом ухе. Интересно. что сталось с той бедняжкой, с которой он эту серьгу снял?

– Брат, говоришь? Что-то ты мне не рассказывала… – Селим подозрительно осмотрел незнакомца.

– Как же, не рассказывала? Да ты вспомни!

– Да никак!

– Это все потому, что ты, Селим, только себя и слушаешь.

Они говорили по-гречески, башибузук – так даже очень неплохо, лишь с едва уловимым акцентом. И Аннушке – уж в этих делах Алексей понимал – разговор этот вовсе не был так уж неприятен. Скорее даже наоборот.

– Чего вчера не пришла? – Селим, наконец, ухватил тонкую девичью руку. – Я ждал. До полуночи… может, чуть-чуть раньше.

– Рыбу чистила… Селим, у тебя вроде бы лодка есть?

– Не «вроде бы», а есть… Уж для тебя-то, Анна-ханум, всегда найдется.

Башибузук снова захохотал… смешливый…

– Перевезешь брата на тот берег?

– Брата? Хм… – парень озорно подмигнул. – Ну, если ты очень попросишь…

– Попрошу.

– Тогда – да!

– Тогда иди, – Аннушка резко остановилась. – Готовь лодку.

– Так я…

– Готовь, я говорю! А на огород мы и без тебя сходим.

Селим только головой тряхнул да, воскликнув – «вах!» – повернул обратно. Протопроедор только хмыкнул – гляди-ка, слушается.

– Вяжется тут ко мне, – смущенно сообщила девушка. – Вообще-то он добрый парень…