Я кивнула, посуда и остатки еды куда-то незаметно делись.

- Странно, - задумчиво протянул Люциар. - Огонь в очаге давно должен был утихнуть, но никак не прогорает.

- И хорошо, - ответила я. - И тепло, и светло, и уютно. Мне очень нравится. Открытое пламя завораживает.

- Хм, - потëр подбородок, чему-то улыбаясь блондин. - Как вы понимаете, здесь мои воспоминания. Вот эти о семье. Это прадед...

- Невозможно! Какой огромный! - удивилась я.

- Я оставил это воспоминание, когда мне было три, - улыбнулся Люциар. - На более поздних рост и ширина плеч прадеда существенно сократятся. А вот это прабабушка. Никого и никогда не видел красивее. Она всегда была яркой звездой среди бесцветных самок. А разбудить её ехидство боялись три поколения Верховных.

Мне было интересно рассматривать каждый осколок памяти. И хотя я прекрасно понимала, что здесь очень много личного и эмоционального, я внимательно вглядывалась в черты давно ушедших стражей. Другого названия этих существ я не знала. И рога, и хвосты уже и не казались такими прям существенными отличиями от обычных людей. Потом мы взялись за второй альбом, как я назвала для себя эти книги с воспоминаниями. На первой же странице был сердитый младенец с заплаканными глазками.

- Какой милый! - не удержалась я.

- Здесь Имарату всего несколько часов от рождения. Вон, даже рожки не наметились. - Показал на гладкий лоб ребёнка Люциар. - Тут-то уже вон, с младшим братом бодаются.

На картинке два мальчишки на вид лет пяти и трёх, стоя на карачках, сталкивались рожками и хлестали хвостиками. Почему-то эта картинка вызвала у меня умиление и смех.

- Отец! Вот можно было обойтись и без этого! - недовольно бурчал Имарат.

- Нет, нельзя было. И не учи папу, папа старательно показывает, что ты можешь быть милым, а не только твердолобым. - Фыркнул Люциар. - А вот это две виноватые мордочки, так и не сознавшиеся, кто съел армийский мёд.

- А так незаметно? - улыбалась я, имея в виду липкие пятна на щеках и даже на рогах.

- А тут мы тайком стащили отцовские клинки и естественно поранились, но стойко делаем вид, что всё так и должно быть и нигде, ничего не болит. - Ткнул пальцем Люциар. - День Верховного. И конечно бал по такому случаю. Мы тогда с Верховным долго наблюдали, когда ж этот упрямец сдастся. Но нет. Мы вон, танцуем.

На белом камзоле была заметна кровавая полоска от раны. Но рогатая девушка довольно улыбалась, когда её поднимали в танце на высоко поднятые руки.

- Коза безмозглая, - пробубнила я.

- И не одна она. Самки быстро поняли, что к чему, и одна за другой приглашали моего старшего на танец. Отказать самке, это нанести сильную обиду. Вот он и танцевал. - Согласился со мной Люциар, а я с жалостью посмотрела на сердитого Имарата.

10. Глава 10.

Светлана.

- К счастью, моих альбомов здесь нет. - Улыбнулась я сердитому Имарату.

- Повезло, ты избавлена от этого позора. Вот неужели нельзя было обойтись без этого? - фыркнул страж.

- Вообще-то нет. Твоя пара напугана и растеряна. - Развернулся к нему Люциар. - И никто из нас не понимает, как вести себя в этой ситуации. А меня смущает желание илитари заняться уборкой. Потому что моя прабабушка иногда занималась наведением порядка, и прадед считал это очень и очень тревожным знаком.

- На самом деле не всё так ужасно, - вздохнула я. - Поймите, по меркам моего мира, вот это всё сумасшествие. Нет других миров, нет никаких способов перемещения через зеркала, нет никаких существ с рогами и хвостами. И если один и тот же кошмар снится на протяжении нескольких лет, то это навязчивое состояние. Обращаешься к доктору, тот выписывает таблеточки или укольчики и всё. Всё на своём месте. Возможно, если бы я не пряталась от очевидно преследующего меня сновидения, и вовремя обратилась бы к специалистам, то я бы сейчас не находилась бы здесь и не беседовала бы с очаровательными и харизматичными, но глюками. Мозг не справляется с ситуацией. И ищет что-то такое, что может его спасти. Он ищет помощи и защиты. Разуму нужен порядок! А этому дому, вы уж простите, необходима уборка.