Армия и шериф выбрали «виксы», Демченко «лезеры». Экономно выделил курево всем, кроме сталкеров: эти оказались некурящие все – редкое явление.

– Еще есть рации, вот такие, как эта, – я показал на каминную полку. – Демченко, тебе пока две, по одной на звено. Петр, одна твоя будет. Бероев, ну а тебе – аж шесть штук. Прошу не хапать, это хозяйство радиста, кстати, и у него аппарат будет, естественно. Все сдадим ему, погоняет аккумуляторы, зарядит, выдаст. С ним же согласовывать частоты, позывные и порядок обмена. Кроме того, рация есть у меня, будет у коменданта и главного инженера. Вроде все. Нет, не все. Свечи берите и подсвечники, только без фанатизма: нужно, чтобы всем досталось.

Вздохнув, я с немой просьбой в слипающихся глазах проскрипел:

– Вопросы есть?

– Мне свисток нужен, – неожиданно заявил Уксусников, глядя на меня с васильковой безмятежностью деревенского девственника. Типа, «ой, забыл, что просили не грузить». – И наручники с шокером.

– И лупу! – хекнул Гонта. Демченко отвернулся к окну, прикрывая рот рукой.

Непрост наш шериф, ох непрост.

– Нет вопросов, все нормально, Командор, считай, что служба уже поставлена, – наконец ответил за всех капитан и тихо предложил: – Ты это, Александрыч… Ляг, поспи маненько, а то и до беды недалеко. Хлопцы, уложите шефа. А мы пошли.

– Хорошо, только провиант выдам. Да, ввечеру у меня слет руководящего ядра на итоговое общение. Есть сюрприз. Прапорщику быть тоже, речнику не надо. Все, ребята, свободны.

Когда мужики ушли, я совершил то единственное, на что у меня еще достало сил. Лег на кушетку и, раздирая пальцами веки, наблюдал, как мои парни вытаскивают в зал весь провиант. Ну за самым малым исключением.

– Лагутину позовите. Приказ ей: кормить людей срочно, иначе поварам голову сверну. Меня толкнете, не знаю, часов через пять… или раньше, если кому понадобится медпомощь. Ясно?

Им было ясно.

– С «кунацкой» на втором этаже познакомились? Клим, ты рассказал другу о моем решении по распределению площадей? Хорошо. «Макар» чеченский пока спрячьте в ящик. И вот еще что… Забирайте со стола вон тот обрез о двух дулах – ваш будет. Пока так. Только без плясок прошу! Не топать, гады! И патроны в стволы не заряжать! Успеете, если что. Впихать…

Вот на этих словах, похоже, я и начал уплывать в Морфеево логово. Еще успев почувствовать, как меня волокут в спальню, вспомнил краем остывающего сознания, что так и не предложил голодным мальчишкам что-нибудь из сокровищ закинуть в рот.

– Дядь Леш, ну просыпайтесь же, а! Вам поесть надо, – кто-то канючил в ухо. Не могу. Сил нет. В горле все пересохло, у меня с юности нос перебит. Пить хочу. А проснуться не хочу – уж очень хорошо лежать, хоть и затекли все члены, какие есть.

– Вы с медиками хотели поработать.

Хотел? Да в задницу все. Я спать хотел, часов двадцать. С трудом перевернулся набок. Ох. Хотя нет, похоже, покурить я не против.

Медленно сел на кровати, тупо уставился в стену.

– Что, уже обед?

Нукеры смущенно переглянулись.

– Да нет, время-то сколько. Ну какой уже обед… Сейчас уже ужин начнется, Алексей Александрович, – сообщил Клим.

– Но мы вам принесли вашу порцию, на комоде стоит, – это уже Сашка меня успокаивает.

– Порцию? Доширака холодного? – нехотя улыбнулся я, почти приходя в сознание.

– Непочатый! В салофане, – пресек издевки Клим. – И еще там кое-что, колбаса вкусная, сушки. И чай. Чай горячий, мы в камине подогревали. А на ужин нам Павидла хлеб обещала спечь. Французский.

– Находчивые, – буркнул я. – Сушки подождут, колбасу потом, доширак мы сложим в совместную заначку, годится? А чай несите. Стоп! Не надо, сейчас я распрямлюсь и в зал выйду. Французский, говоришь… Павидла? Ну-ну.