Собранный в карабин статусный маузер лежал на земле: в текущей оперативной ситуации он мне вряд ли пригодится. В левой руке у меня зажат «смит», правая – свободна, хочу продемонстрировать какой-либо мирный жест. Какой, я заранее не подумал, а сейчас уже и думать некогда. Что-нибудь покажу… попробуем сострунить африканца.

Рукопашки я в принципе не боюсь.

Никогда Федя не занимался каратизмами и кунфуизмами, не был в спецназах, в охранниках, как-то мимо прошло. А вот по дворовым «боям без правил» – тут я неплох, хороший боевой коэффициент имею. И практика богатая, еще с детства много дрался, да и сейчас охотно влезу… Нет, это не те бои, где мой тезка Емельяненко вышибает дух из почти любого противника, – там ринг, там профи! Потапов Федя, увы, знает лишь пару ударов рукой, один – ногой, одну переднюю подсечку и «мельницу». Все, больше ручного арсенала у меня нет. Персональный набор я отработал давным-давно до вполне достойной машинальности – и успокоился. Знаете, всю жизнь мне этого набора хватает. Особенно мне удаются – ну, это я так думаю – правый крюк и левый в печень. Не раз срубал, ага.

В ожидании визави я отступил от края: пусть вылезет.

Вот из-за скалы показалось черное лицо. Лицо меня заметило не сразу – не ожидал негр, что кто-то посмеет сюда забраться. Наконец он поднял голову и посерел.

– Мзунгу!

Что сказал…

Негр, будто поняв, что я не житель датской столицы, разразился эмоциональным монологом на каком-то африканском языке. Одновременно с этим лингвопоносом он успешно заводил сам себя. Знаете, бывает такой тип людей – дурак-самовзвод.

Дело кислое. По-африкански я знаю всего ничего. Первое: «себенза», что обозначает «работа», есть такой ножик знаменитый. Но тут «работа» как-то не в масть. Поэтому я применил второе свое знание, поднял вверх свободную правую и сказал:

– Нет проблем!

На самом деле я изрек общеизвестное «Hakuna Matata», что, по-моему, на суахили (могу ошибаться) и означает вышесказанное.

Чернокожий радист так не считал.

Он резко вскинул правую руку и запустил ее за спину. Что это ты, мил человек, оттуда доставать собираешься? Чего тут думать, обрез у него там, уже традиция.

Дальше я ждать не стал. Переговоры кончились, начинается ганфайтинг.

Все мои сомнения и нравственные терзания резко улетучились, я просто вскинул руку и быстро выпустил в негра четыре пули – все в корпус. Африканец удивленно посмотрел на меня, потом согнулся… и исчез. Вот мы и выяснили, чьи на скале тапки.

Я прислушался к себе. Ничего. Никаких адских мук. Изменил меня новый мир. Или проявил? Или я такой живорез и был всю жизнь, лишь общественные путы сдерживали кровавые инстинкты? Тьфу ты, навыдумываешь сейчас…

На этот раз с мародеркой было и проще, и сложней.

Падение со скалы даром не прошло. Хорошо, что с тела и взять-то было нечего. Поэтому я просто оттащил труп в сторону, привалил камнями, понимая, что это просто ритуал. Наверняка от первых двух уже и следов не осталось. Как только появляется первый запах разложения, приходят хищники и падальщики.

Кто-то поудачливей и покрупней сожрет, а остальные будут в темноте выть от досады. Да… А вой-то был неслабый – не суслик за придорожными каменюгами скулил. Кто же тогда до захоронений добрался? Не хочется с ним встречаться.

Приземлился приезжий лицом вниз, но рюкзак на спине рваный. Ствол с помощью самодельной кобуры страшного вида был закреплен рядом с рюкзаком. Опять двуствольный «хаудах», такой же, как у меня, где они их только берут! Ручка-приклад немного поцарапана, и не вследствие падения, тут более ранние шрамы. В стволы забиты патроны. Вынул – картечь! Это хорошо.