Я вопросительно взглянул на воина, требуя немедленных объяснений.
- Мой господин, - слишком неуверенно он начал доклад, а после, склонив голову , с дрожью в голосе произнес: 
- Вам надо самому.  Лучше самому туда пойти, - сбивчиво протараторил воин. 
Серьезно? Стражник говорит, что мне делать!? Куда идти и что делать!? Это нелепо и смешно. Но охваченный неким любопытством, я не рассердился, а послушно направился за ним. Интересно, что на этот раз случилось с моей главной бедой в жизни. 

***

С каждым пройденным шагом мое настроение сильнее менялось. Ярость на брата плавно отступала, оставляя после себя потухшие угли былого раздражения. Все мысли вновь заняты отродьем.
В добавок оранжевое излучение песка не сильно зажгло глаза, отчего сразу возникло безумное предположение,  что возможно по неаккуратности она забыла надеть очки и вновь ослепла. Второй ожог мог полностью лишить зрения, да и в первый раз ей чудом удалось прозреть. Ноги сами пошли быстрее, стремительно сокращая расстояние до палатки с отродьем. Совершенно очевидно, что из-за глупостей она бы не ослушалась, и стражник бы не посмел меня позвать. За несколько секунд в голове возникло десяток вариантов развития события, начиная с побега и заканчивая ее смертью.  Неизвестность всегда накаляла мысли и сегодня сделала грубым: 
- Что случилось!?  - грозно процедил сквозь зубы, требуя немедленного ответа у сопровождавшего воина.
- Простите, господин, за вольность, но госпожа очень… - он призадумался над правильными словами, подходящими к ситуации, после чего ответил. - Госпожа очень грубо отказалась выполнять вашу волю и выглядела взволнованной. Мне показалось это странным, ведь  она всегда очень добрая и вежливая со всеми.
Я просто кивнул, принимая ответ. Весть, что она не труп охладила мои мысли, в силу того, что со всем кроме смерти, я справлюсь. 
Отродье показательно милая со всеми, кроме меня. Только я знал, какие «подарки» хранятся внутри нее. Когда надо и мечом пронзит грудь обидчика, и пустыню самостоятельно преодолеет, и дерзкий язык пустит в ход, и телом своим воспользуется для благополучия других. 
В палатку я вошел первым и был обескуражен увидеть отродье, спокойно сидевшую на коленях и отвернутую от нас. На появление гостей она не обратила особого внимания, а продолжила что-то делать возле их с сыном ложе. Даже не пострадавшая. Крови нет, бревном не лежит на одеялах. 
Ну, и зачем меня понадобилось звать? Если это не вопрос жизни и смерти? 
В мою спину на полном ходу с заметным опозданием врезался сопровождавший спутник - воин.  Тут же извинился и покланился, но вопреки правилам он нагло и дерзко первым обратился к моей женщине, на что я лишь в недоумении приподнял бровь, задумавшись когда она успела подружиться с моими воинами.
- Госпожа, простите…
- Я же сказала убирайтесь! Я не пойду к шейху! - по незнанию того, кто именно стоит за спиной, она грубо махнула рукой, прогоняя воина и меня из палатки. Движения резкие, нервные. В результате неуклюже задела чашу с водой и разлила ее на покрывало. Взглянув на все этого, она раздраженно охнула. Замельтешила руками, а потом обреченно и грустно выдохнула. Одним выдохом как-то сдулась, стала меньше и слабее.  
Устало или обеспокоенно прикрыла лицо ладонями, скрывая эмоции на лице. 
Только не сопли... Я не имел представления, как реагировать на слезы. 
- Уйдите! - выкрикнула в ладони. - Нет, подождите, пригласите знаха… 
Ладони резко отняла от лица и повернулась, заметив меня. Осеклась на полуслове и отвернулась, но я заметил ее взгляд, полыхнувший поначалу эмоциями, а потом погасший или намеренно потушенный силой воли.  А еще заметил, как она смущенно зарделась из-за своей невнимательности.  Миленько выглядит. Это что-то новенькое и интересное.  Мой гнев окончательно отступил.