Картина начала проясняться, и Себастиан, оживившись, проговорил:

– Так значит, вы племянница мистера Гранвилла Блейка… а я-то ожидал… То есть леди Ростен сказала, что он может быть здесь.

– Он намеревался быть, но в связи с некоторыми обстоятельствами я должна выполнять его обязанности. – Клара коснулась восковой головы, и Себастиан обратил внимание на ее пальцы – длинные и тонкие. – Это Миллисент, Музыкальная Леди, по крайней мере – ее часть. Она играет четыре мелодии на клавесине.

– Забавно, – кивнул Себастиан. – Пожалуй, даже интересно…

Он слышал, что Гранвилл Блейк время от времени баловался разными механическими игрушками и автоматами, но интересовал его только один проект этого человека. Впрочем, интересовал он скорее не самого Себастиана, а его младшего брата Дарайуса. Но для начала ему, очевидно, придется проявить интерес к племяннице Гранвилла Блейка.

– Вам не следует находиться здесь одной, – сказал он ей. – Тем более в такой час.

– Нам позволили привезти наше оборудование, – ответила Клара. – Мы должны приступить к сборке Миллисент и ее клавесина. Кроме того, я здесь не одна. Помощник моего дяди сейчас на улице. Он разгружает остальные ящики. – Она бросила взгляд на пианино, стоявшее рядом со сценой, и спросила: – Вы готовитесь к выступлению на балу?

Себастиан стиснул зубы. Шесть месяцев назад он действительно мог бы здесь репетировать. А теперь он здесь лишь для того, чтобы обеспечить безопасную доставку и отличную настройку своего бродвудского фортепиано. И если бы Ростены не были дружны с его отцом, то он, Себастиан, провел бы следующий субботний вечер в клубах дыма и шуме таверны «Орел».

– Я буду присутствовать на балу… но не выступать.

– О! – Клара Уитмор немного смутилась. – Что ж, извините, что помешала. Я даже не знала, что здесь может находиться кто-то еще. Как только Миллисент будет собрана, мы оставим вас и не станем мешать вам работать.

Работать?.. Фортепиано являлось единственным свидетельством того, что он якобы работал. Себастиан уже собрался ответить какой-нибудь резкостью, но вовремя одумался. С Кларой Уитмор следовало быть по крайней мере учтивым – только тогда ему, возможно, удастся побольше узнать о проектах ее дяди. А может, следовало быть даже более чем учтивым? Ведь женщины всегда отзывались на те знаки внимания, которые он им оказывал. К тому же мисс Уитмор, по-видимому, не относилась к тем дамам, которые слишком строго оценивали как сами эти знаки, так и того, кто их оказывал.

Мысль о том, что у нее, вероятно, не имелось критериев, по которым она могла бы оценивать его, была странно освобождающей.

– Не хотите ли смородинового кекса? – Она открыла корзинку. – Решила захватить что-нибудь перекусить, поскольку неизвестно, как долго нам с Томом придется здесь пробыть. У нас нет такого опыта в сборке Миллисент, как у дяди Гранвилла, особенно в том, что касается деталей внутри стойки клавесина. Еще у меня есть яблоки и песочное печенье, а также немного лепешек, оставшихся от чая…

Она продолжала говорить, но Себастиан уже не слушал ее – он смотрел на округлые щеки Клары и грациозный изгиб шеи, открывшийся его взгляду, когда она слегка поворачивала голову. И еще он смотрел на ее прелестные пухлые губки и густые порхающие ресницы.

В какой-то момент она взглянула на него и увидела, что он откровенно ее рассматривает. Щеки ее тотчас же окрасились румянцем, и Себастиану вдруг ужасно захотелось увидеть, как этот румянец потемнеет и станет ярче. Взгляд его скользнул ниже – к талии и бедрам. Когда же снова поднял голову, то увидел, как она прикусила нижнюю губу, а в ее фиалковых глазах промелькнуло нечто похожее на испуг. Себастиан же попытался представить, как она выглядела бы с распущенными волосами, в беспорядке разметавшимися по плечам.