Теперь Сесили уже не чувствовала боли, вместо нее она испытывала необъяснимую и настойчивую потребность в продолжении. Она снова прижалась к нему и прошептала:
– Оливер!
В ее голосе отчетливо прозвучал любовный призыв.
– Что, Сесили? – хрипло спросил он, медленно погружаясь в пучину женского естества и столь же медленно выныривая из нее. От этого Сесили просто сходила с ума. – Чего ты хочешь? Скажи мне…
– Еще, – жалобно прошептала она.
– Еще? – переспросил он, и она почувствовала содрогание его бедер.
Сесили молча кивнула в подтверждение.
– Ах, вот оно что! – мрачно констатировал он. – Ты должна сказать это еще раз. Это твое наказание, и ты должна делать все, что я велю.
– Пожалуйста, еще! – простонала она, выгибая спину и откидывая назад голову.
Он дважды вошел в нее быстрыми толчками и снова остановился.
– Этого ты хочешь? – уточнил он.
– Да!
– Скажи, чего именно ты хочешь, – настаивал он.
– Хочу еще, хочу быстрее, хочу сильнее! – горячо зашептала она.
И в ту же секунду он вошел в нее – так сильно и глубоко, что у нее перехватило дыхание и из горла вырвался сдавленный крик.
– Так? – выдохнул он. – Так тебе хочется?
– Да! Да!
– Много лет я смотрел на тебя и пытался угадать, что скрывается под твоим стареньким платьем, – шептал он ей на ухо, – фантазировал о том, как милая невинная Сесили лежит со мной в постели…
Он говорил неслыханные вещи! И Сесили чувствовала, что каждое его слово приближает ее к неизведанной чудесной кульминации.
– Только не останавливайся! – взмолилась она.
– Ни за что не остановлюсь, маленькая лгунья, – пообещал он, двигаясь внутри нее все быстрее и сильнее, одновременно впиваясь в ее губы жарким поцелуем.
Наступивший оргазм показался ей падением с самой высокой башни за́мка Фолстоу. Все ее тело словно охватило пламенем, дыхание остановилось, и только сердце бешено стучало. Оливер оторвался от ее губ, и она дала волю рвавшемуся из груди крику запретного наслаждения, многократно повторенному эхом каменных развалин.
– О Сесили! – выдохнул довольный Оливер. – Это так прекрасно, так…
Он не договорил, потому что в этот момент оргазм обрушился и на него. Оливер в последний раз сильно и глубоко вошел в нее, и вдогонку женскому крику раздался хриплый мужской стон, пустившийся в череду отражений от каменных стен.
Потом он склонился над ней, бормоча что-то невнятное, пока изливалось семя. Неожиданно Сесили поняла, что плачет от грандиозности произошедшего.
Оливер наклонился к ней и снова поцеловал. На этот раз поцелуй был медленным и нежным. Потом он отстранился от нее и перекатился на спину. Часто дыша, Сесили провела тыльной стороной ладони по горячей щеке.
Она определенно чувствовала себя родившейся заново. Она стала совершенно другой.
– О Боже! – простонал Оливер.
Сесили повернула голову, пытаясь разглядеть его во влажной тьме, все еще напоенной запахами их любви.
– Рука чертовски болит, – простонал он, – и ребра тоже.
– Утром вернемся в Фолстоу и будем тебя лечить, – неуверенно проговорила Сесили. Она не знала, как теперь с ним разговаривать. – Может, твой конь все еще пасется где-нибудь неподалеку, тогда нам не придется идти пешком.
Стыдливо оправив задранные юбки, она повернулась на бок, чтобы взглянуть на Оливера.
– Ты чувствуешь свою правую руку? – тихо спросила она.
Он ничего не ответил.
– Оливер? Ты меня слышишь?
В ответ раздался громкий храп.
Глава 4
Оливер проснулся от сильной боли.
Он глубоко вздохнул, и грудную клетку пронзила такая острая боль, что он едва мог дышать. Он лежал, стараясь не двигаться, зажмурив глаза и сжав зубы. Губы скривила гримаса невыносимой боли. Он попытался дотянуться до источника этой боли, но движение вызвало новый приступ такой силы, словно травмированное тело предостерегало его от неосторожного прикосновения.