– Мисс Суэверн, баронет, кажется, произошла какая-то ошибка, так что, я полагаю, вам стоит договориться о другом танце.

Молодой человек с видимым усилием распрямился и обрадованно сказал:

– Да-да! Я подойду позже, запишите за мной предпоследний вальс, если вы не против, мисс Суэверн.

– Боюсь, что этот танец уже занят, – не моргнув глазом, соврала Анна.

Луиза про себя отметила, что новая знакомая быстро и легко сошла с пути истинного.

Баронет моргнул, и Луиза забеспокоилась, что он снова обратится в соляной столб в поклоне, но юноша сделал над собой усилие и, выразив сожаление, удалился.

– Господь Вседержитель! – Анна откинулась на спинку стула и принялась энергично обмахиваться веером. – У меня чуть сердце не выскочило из груди. Это ужасно!

– Это весело, – рассмеялась Луиза. – И хочу отметить, вы, мисс Суэверн, сделаны из хорошей северной стали.

– Спасибо, – поблагодарила Анна за комплимент.

– И в свете того, что мы обе приняли участие в акте воровства и обмана, предлагаю перейти на «ты», оставив все эти церемонии. Что-то мне подсказывает, что мы подружимся.

– Как ни странно, мне тоже так кажется. Если мы переживем этот вечер, конечно.

– И ты мне расскажешь, что там за запутанная история?

– Я… постараюсь.

– Надеюсь.

Бал тем временем шел своим чередом: пары кружились в танце, дамы постарше и джентльмены всех возрастов играли в карты, подали легкий ужин, где Анна и Луиза оказались почти соседками – их разделял пожилой джентльмен, все время клевавший носом и изредка делавший глоток вина из постоянно наполняемого слугой бокала. После ужина тетя Ви оказалась окруженной стайкой своих давних подруг, а к Луизе подошла Анетт Гринуэй, вернее, леди Эрвен, с которой за неделю в Лондоне девушка успела уже несколько раз встретиться в городе.

– Луиза, дорогая! – Анетт, миниатюрная брюнетка, одетая в прелестное голубое платье (она-то, в отличие от Луизы, уже год была замужем), выглядела очаровательно и была явно рада видеть подругу. – О, мисс Суэверн!

– Леди Эрвен! – Анна ответила на приветствие и вежливо откланялась, не желая мешать.

– Я вижу, вы уже познакомились. Я ищу тебя с самого начала вечера!

– Да. Я не танцевала, поэтому ты меня и не видела. Ты-то, наверное, ни одного приглашения не пропустила.

– Но разве можно не веселиться! – Анетт замолчала, что-то обдумывая. – Впрочем, если у тебя нет настроения танцевать, я хочу тебя кое с кем познакомить.

– Уверена, это будет незабываемо, – проговорила Луиза, стараясь, правда не очень успешно, скрыть сарказм. Но Анетт, кажется, было все равно. – Меня все пытаются с кем-нибудь познакомить, – закончила Луиза.

– О, если ты не хочешь завести новые связи, зачем же ты приехала в Лондон?

– Сама задаю себе этот вопрос, – прошептала Луиза, не желая показаться невежливой. Анетт все же была весьма милой и к тому же оказалась хорошей подругой.

– Тогда пойдем.

– Что ж, веди. – Луиза позволила увлечь себя к карточным столам.

– О! – Анетт остановилась, не дойдя до места. – Где же он?

Луиза пожала плечами: она-то даже и не знала, кого ищет подруга.

– Кто «он»?

– Э-э-э… – Анетт повернулась, высматривая кого-то в зале. – Мой брат.

Луиза была наслышана о Найджеле Гринуэе, но лично с ним не встречалась. Может быть, самое время исправить упущение.

– Леди Эрвен, – раздался голос за спиной у девушек. – Найджел отошел за пуншем.

– Спасибо, граф. – Анетт обернулась, увлекая за собой Луизу, и та увидела воплощение своей мечты.

Он стоял, едва заметно опираясь на спинку кресла, и смотрел прямо на Луизу, словно в зале не было больше никого. Сначала девушка даже не могла отвести взгляд от его изумрудного цвета глаз. Темные ресницы, чуть золотистые на кончиках, оттеняли зелень радужки, словно драгоценная оправа. Бледность лица, которую можно было счесть как аристократической чертой, так и последствием бурного образа жизни, не портила его, а лишь подчеркивала тонкие, но четкие черты, делала линию губ более выразительной и оттеняла скулы, которые при смуглой коже могли бы показаться излишне острыми. Граф был не слишком высок, но строен и явно в хорошей форме, пусть и поддерживаемой скорее упражнениями, чем здоровым образом жизни. У него были рыжие волосы, но даже этот цвет казался благородным и ничем не напоминал огненные оттенки шотландских кудрей, столь распространенные на севере. Скорее, это был цвет старого коньяка, подсвеченного живым пламенем камина.