Я хотела убежать, но забыла о бегстве. Я была заворожена этой картиной, этим зрелищем.

Дракон играл в море, и я не могла оторвать взгляда. Ни одно из моих видений не могло сравниться с этим зрелищем. Это было красиво, это было необычно и… это было естественно.

Дракон и море созданы друг для друга.

Я поняла это, как истину. Поняла, что иначе и быть не может. Поняла и позавидовала – у драконов было всё. Сила, мощь, власть и богатство. Небеса наградили их так щедро, что люди о подобном и мечтать не могли. Но еще у драконов была свобода. Свобода играть с этим миром на равных… Ах, если бы я могла играть с этим миром так же бесстрашно…

Он исчез так же неожиданно, как и появился. Я стояла на берегу, пока окончательно не продрогла от ветра, и только потом, нехотя, повернулась к замку. Мне казалось, я отсутствовала не больше часа, но едва вышла из потайного хода, услышала пронзительные вопли Брюны – она искала меня.

- Где ты была?! – возопила дочь дракона, когда я поднялась на второй этаж, где она отчитывала служанок, которые не смогли меня найти. – Я ищу тебя уже три часа!

- Задумалась, смотрела окно, - ответила я, мыслями все еще находясь в песчаной бухте.

- О чем можно было задуматься, когда мы тут бегаем и кричим, как полоумные? – фыркнула Брюна. – Да мы подняли всех призраков в этом замке! А ты – заду-у-малась! Идем, покажу, что я еще придумала.

Она протащила меня во внутренний двор и дальше – за конюшню. Здесь был колодец – старинный, грубой кладки.

- Я прикажу, чтобы принесли камней, - заявила Брюна, - и сложили что-то похожее в большом зале. У этого камина можно показать встречу красавицы и слуги с верблюдами…

- Ревекка и Элеазар, - подсказала я и спросила: – Почему твой отец всегда уезжает по субботам?

Брюна стрельнула на меня глазами, потупилась и забормотала о том, что на роль Элеазара подойдет Ульпин. Хоть он и брат противной Ундисы, но он – единственный красивый мужчина в замке.

«Не считая твоего отца, - подумала я и невольно усмехнулась. – Но он вряд ли станет изображать кита Ионы на потеху зрителям».

Вечером, слушая, как Брюна обсуждает, какие сцены она хотела бы представить живыми картинами, я приоткрыла оконную раму и смотрела на море. Оно был почти черным. Я знала, что даже если дракон проплывет перед самым замком, я всё равно не разгляжу его среди волн, но продолжала смотреть.

- Что ты там все выглядываешь? – спросила Брюна.

- Ничего, - ответила я, отходя от окна.

- Ты будешь красавицей Бат-Шебой, - объявила дочь дракона.

- О нет, я бы не хотела… - попыталась я отказаться, но Брюна решила всё сразу и безоговорочно.

Я пришла в ужас, когда она объявила, что представлять Бат-Шебу я буду голой и завернутой в простынь, и воспротивилась так яростно, что Брюна, нехотя, уступила.

- Какая ты… - протянула она с досадой, - из монастыря – и точно монашка. А было бы так красиво.

- Даже говорить об этом не желаю, - отрезала я. – И сейчас же иду спать.

Брюна фыркнула, но больше не настаивала.

После утренней службы дракон не появился, и я невольно высматривала Ундису – но она сновала по двору, присматривая за слугами, заходила в кухню и прачечную, и все было, как обычно. Я приготовилась рассказывать Брюне новую историю, но тут появилась горничная и передала, что леди Фредегонда срочно хочет меня видеть.

- Что такое стряслось? – возмутилась Брюна. – Бабуле все спокойно не живется!

Она приготовилась идти со мной, но горничная сказала, что леди Фредегонда настоятельно просила Брюну наведаться в кладовую, чтобы принести изюма, сушеных персиков и фиников.