– А ну, лети своей дорогой! – прикрикнул Николай на птицу.

Ворона не трогалась с места, а только крутила головой, желая лучше рассмотреть человека. Николай сделал несколько шагов в её направлении. Ворона слетела с дороги и села на снег недалеко от кустов. Он снова шагнул в её сторону, провалился по колено в снег и остановился. Ворона не сдвинулась с места. Видимо, она понимала, что человеку трудно даются шаги. Они стояли и несколько минут смотрели друг на друга. Что-то вполне разумное и вопросительное было во взгляде птицы. Какая-то оторопь охватила Николая. В чистом поле встретились два живых существа: птица и человек. О чём думает эта ворона? Что она хочет от него? Он боялся шелохнуться, будто был пригвождён её взглядом.

Вдруг Николай увидел, как со стороны села стал подниматься клуб чёрного дыма. Клубов становилось всё больше и больше, а поверх крон деревьев показались языки пламени. Ворона поднялась и полетела в ту сторону, откуда шёл дым. Николай поспешил выйти на дорогу, схватил свою дорожную сумку и, ускоряя шаг, почти побежал к селу. Его сердце учащённо билось.

Когда Николай добрался до села, то увидел, что догорала избёнка деда Ерёмы, стоявшая на отшибе села. Из дымовища зловеще торчала чёрная печная труба. Остатки брёвен млели в жару. Недалеко от пожара собралась кучка сельчан.

– А дед-то жив? – спросил он бабу Аню, стоявшую с краю.

– А, это ты, Никола, – отозвалась она. – Да кто ж его знает. Давеча мой старик видел его, Силыч с рыбалки шёл. Видать, печь разжёг, да с устатку уснул.

Рядом роптали бабы и тёрли платками глаза. Мужики стояли с лопатами и беспомощно смотрели на догорающее жилище деда Ерёмы.

На следующий день Николай с мужиками отправился на пожарище. Подойдя поближе, он увидел на обожжённой трубе ворону. Заметив людей, ворона громко каркнула. Николай остановился и посмотрел на неё. Ворона каркнула ещё раз. Было не до вороны. Мужики стали разгребать пепелище крюками. Закопчённая железная кровать торчала из-под обгоревших обломков брёвен. Стало понятно, что во время пожара дед Ерёма на ней не лежал. Николай выдернул крюком искорёженное железное ведро, в котором, вероятно, была пойманная дедом Ерёмой рыба. Осколки тарелок, железная чашка, измятая фляга… всё напоминало о том, что здесь жил человек.

Николай хорошо знал деда Ерёму. Это был неуёмный человек. Не проходило и дня, чтобы он чего-нибудь не делал. Ему перевалило за семьдесят, а он – то рыбачить, то в лес по грибы пойдёт… А ещё он вырезал из дерева замысловатые фигурки. Ребятишки да и взрослые приходили к нему полюбоваться на его работы. Дед Ерёма был добрым и отзывчивым человеком. Про таких на селе говорят: безотказный.

Пепелище ещё чадило. Перевернув всё, что можно было, мужики так и не нашли останков старика. Они встали поодаль и закурили. Перекуривая, Николай заметил на ближайшем дереве ворону. Она настойчиво смотрела на него. Видя, что он обратил на неё внимание, ворона вспорхнула с дерева и полетела в лес. Николай как-то невольно пошёл за ней. Птица летела так, чтобы человек не потерял её. Проваливаясь по колено в снег, Николай как мог спешил за своей проводницей. Наконец, ворона села на сосну и каркнула. Николай добрался до места, где сидела ворона, и увидел в яме человека. Наступая на торчащие корни деревьев, он осторожно спустился на дно вполне глубокой ямы, переходящей в балку, подошёл к человеку, который лежал недвижно, свернувшись калачиком; сдвинул с его лица ушанку и обрадованно узнал, что это дед Ерёма.

Старик еле шевелил выцветшими губами. Благо мороз в ночь совсем ослабел, и это спасло несчастному жизнь.