- Ты че, «Гензель и Гретель» не читала? Не знаешь, что нельзя ничего есть у чужих подозрительных бабулек?

Этот вопрос адресован мне. Но я, видимо, еще в шоке от происходящего, потому сижу и молчу с открытым ртом, набитым бутербродом.

- Плюнь каку, дура! – резкий окрик девушки приводит меня в чувство.

Я послушно выплевываю не дожеванные кусочки изо рта прямо на обеденный стол с красивой, узорчатой скатертью. Мой взгляд случайно падает на остатки бутерброда в руке. Он весь забрызган…хм… остатками хозяйки дома. Все, этот факт снимает меня со стоп-крана, и я, сгибаясь пополам, прощаюсь с уже съеденным. Меня еще мучают неприятные сухие спазмы, когда в поле зрения попадают знакомые ботинки на толстой подошве.

- Слыш, болезная, закругляйся уже. У нас дел еще невпроворот, некогда тут нюни распускать.

Поднимаю слезящиеся глаза на это исчадье ада. Оно смотрит на меня нетерпеливо и зло.

- Бабку обыскать сможешь?

У меня опять начинаются рвотные позывы.

- Ладно, поняла. Тогда я сама. А ты сходи на второй этаж, осмотри все. Если найдешь, что интересное бери с собой или зови меня. Все поняла?

- Как звать? – горло просто засохло, а потому говорю с трудом.

- Чё?

- Как мне тебя позвать? – повторяю громче, отчего по горлу прокатывается семейство ежей.

- Vetka мой ник. А тя как звать?

Тут я немного смущаюсь. Уверена, новая знакомая не упустить возможности подколоть.

- Меня Роза зовут.

Вполне ожидаемо она начинает ржать. Не смеяться, а именно ржать, как лошадь, хлопая себя по бедрам ладонями.

- Ой, твою кочерыжку, – говорит она, перестав смеяться, и утирая слезы кулаками – давно я так не веселилась. Вот твои родители приколисты. Ладно, цветочек, чеши наверх, тщательно там все осмотри, и будем валить отсюда. Нельзя долго на одном месте стоять. А я пока бабулю пошманаю.

Я опрометью, на трясущихся ногах, бегу по лестнице наверх, только бы не видеть, как Vetka будет переворачивать тело старушки.

На втором этаже три двери и лестница на чердак, наверное.

Отсюда не сбежишь. Внизу эта чокнутая. Что делать? Ладно, сейчас осмотрюсь, как она говорила, а потом посмотрим. Раз она меня сразу не убила, возможно, смогу позже от нее сбежать.

Открываю первую дверь справа. Маленькая комнатушка, узенькое окно зачем-то с решетками. Изголовье у кровати из кованого железа и с него свисают веревки. С двух сторон. Это похоже на то, что кого-то тут привязывали. Бабуля - извращенка? Боже, я не хочу этого знать! Осматриваю комнату, открываю тумбочку, заглядываю под кровать и под подушку. Ничего интересного.

Выхожу и иду во вторую комнату справа. Эта побольше, чем первая, но обстановка похожа. Такая же кровать с веревками, решетки на окнах, тумбочка. И снова ничего интересного, кроме того, что здесь под кроватью стоит судно. Ну,… то, что используют для лежачих больных, если они хотят в туалет.

Иду в последнюю комнату. Эта, видимо, принадлежала бабуле. Широкая двуспальная кровать, тумбочка возле нее. Гардероб, веселенькие занавесочки на окне без решеток. В комнате еще одна дверь, открыв которую вижу, что это туалет. Над умывальником висит зеркало. И мне очень хочется на себя посмотреть. Вглядываюсь в свое отражение. Русые растрепанные волосы, голубые глаза, бледная кожа. Обращаю внимание, что на лице и футболке капли крови.

С омерзением снимаю одежду и моюсь быстро под краном. Вода холодная, но мне все равно, главное – смыть эту гадость с себя. Пока обмываюсь, обращаю внимание, что мое тело сейчас худее, чем я привыкла. Обычно, я весьма пухленькая. Не толстая, но по нынешним стандартам крупновата, размер одежды 48. Сейчас я явно меньше по объемам, насколько – не пойму, а в зеркале видно только лицо и шею.