Один из дверных проёмов заполняет силуэт старого брата Дона. На звук детских шагов он оборачивается к парочке.

– Замечательно играла сегодня, Беттина, – говорит брат Дон. Внутри за ним виднеются ещё двое. – Мирослав, проводи, пожалуйста, Беттину в её комнату. А потом возвращайся на колокольню. – Он уходит внутрь и закрывает за собой дверь.

– Что думаешь? – спрашивает подругу Мирославка.

– Думаю, надо делать, как он говорит. Только попозже. А вначале…

И оба подкрадываются к единственному окну, в котором горит свет и которое чуточку приоткрыто. Беттина заглядывает внутрь. Сквозь свои очки она едва различает брата Дона и сестру Камилу. Третий – мужчина – стоит к Беттине спиной. На нём чёрный костюм, лакированные ботинки. Кажется, Беттина его прежде никогда не видела. Мирославка прижимается лицом к стеклу.

Слышно, как трое обсуждают какого-то Охотника за духами. Дескать, после того, как он «убьёт эту тварь», тело надо будет сжечь на костре из чистого дуба. И чтобы ни сосна, ни хвоя в костёр не попали. Потому что, если костёр не будет из чистого дуба, то кто-то не найдёт «упокой».

– Они готовят какого-то Охотника за духами на убийство! – шепчет Мирославка.

Беттина содрогается.

– Глаза, – бормочет она. – Они хотят убить Глаза.

– А, того? Я видел его с колокольни. Приходит по ночам. Всегда такой… зачарованный стоит, музыку слушает.

– Орденцы думают, что он пожиратель душ, – отвечает Беттина. – Это так несправедливо!

– Но мы-то с тобой знаем, что это неправда, – выпрямляется Миро. – Только добрая душа способна так ценить музыку. Надо пойти и сказать им!..

– Ты что! – Беттина заставляет Миро пригнуться. – Они не послушают. Они никогда не слушают. Заметили тени на заре, когда кладбище в тумане, – и всё, думают, что монстр. У него же крылья. Он же огромный.

– Они просто его не понимают, – протестует Миро.

– Что же делать? – Беттина чуть не плачет. – Нельзя дать Охотнику убить Глаза!

– Надо найти звонаря! Срочно бить в колокола! – раздаётся вдруг полный тревоги крик.

Дети бросаются в кусты за скамейкой. Не положено им быть сейчас в клуатре. Из кустов видна разве что часть фонтанчика в центре, но тут раздаётся поспешное шлёпанье кожаных сандалий. Очевидно, кто-то идёт.

– Если надо бить в колокола, – шепчет Мирославка, – значит, что-то случилось. Что-то плохое. Мне надо идти. Срочно.

– Откуда ты… – начинает Беттина.

Но Мирославка исчезает, как по мановению фокусника, который поднял платок, а под ним – ничего. Беттина прячется поглубже в темноту. Ясное дело, Миро прав.

«Бить в колокола – посреди ночи?» – проносится у неё в голове.

Это может значить только одно.

Кто-то умер.

На следующее утро орден погружён в печаль. Скончался один из старейших братьев. Его все любили, по нему будут грустить. Вечером состоятся похороны.

Беттина занята перебором овощей на кухне. Вдруг она чувствует ногой мягкое прикосновение. Это Мрамур, один из тех диких котов, что обитают в ордене. Беттина неплохо ладит с Мрамуром – отчасти благодаря работе на кухне, ведь она может подкармливать кота шкварками. Мрамур шкварки любит. Но сегодня он явно хочет чего-то ещё. Никак не отстаёт, всё путается под ногами, трогает ногу девочки лапой. У Беттины вообще временами возникает такое чувство, будто Мрамур знает, как ей сложно видеть при солнечном свете; во всяком случае, она готова поклясться, что кот порой пытается взять на себя роль её поводыря по коридорам ордена. Вот и сейчас его действия очень напоминают эти случаи.

– Что такое, котик?

Мрамур отходит от неё. Останавливается. Возвращается и снова отходит. Беттина всматривается сквозь свои самодельные очки. Картинка размыта, растягивается и преломляется. Это не может не раздражать, но зато видно хоть что-то. Беттина уже привыкла наклонять голову то так, то эдак, чтобы разглядеть получше.