Ильин внимательно изучил бумаги, быстро вскинул голову – в голубых узковатых глазах вспыхнул радостный огонек:

– Знаешь, любезнейший, пока вы несли зеркало, я прикидывал, а что если тебе стать моим управляющим? Полагаю, справишься! Коли удастся тебе установить зеркало, не повредив его, да так, чтобы с рабочими ничего не случилось, да к балу как следует подготовиться – на другой же день и приступишь к новым обязанностям. – Юрий Николаевич отметил про себя, что голос у Ильина негромкий, скорее даже, тихий, но в нем столько силы, что он заполнял собой все пространство кабинета. – Согласен?

«Делай, что должно, а там – будь что будет», – вспомнил Юрий Николаевич и решил, что если так складываются обстоятельства, нужно согласиться.

И он согласился, и тем самым в очередной раз подписал себе приговор.

Мягкие шаги осторожно отошли от кабинета и быстро сбежали по лестнице.

– Но это потом, после бала, – продолжал Ильин. – Ровно через две недели. Ты пока поприкидывай, кого вместо тебя назначить. Я бы предложил Петра Кирилловича, как на это смотришь?

Юрий Николаевич кивнул.

– Как только закончится бал, а потом – званый ужин – шутка ли сказать, самое большое зеркало в мире не где- нибудь в Петербурге, Москве или в просвещенной Европе, а у нас, в Сибири, – двинусь в Америку, посмотрю, как там золото добывают, какие механизмы используют. У нас же все вручную да вручную – люди устают, выработка небольшая. Как уеду – так приступишь к своим обязанностям. А сейчас за работу – за разборку крыши, установку зеркала отвечаешь ты. Не дай Бог только повредить драгоценный груз!

Евстафий Митрофанович вынул из нагрудного кармана часы, открыл золотой корпус, сказал:

– Все, мне пора. На прииске Острый несчастный случай, надо разобраться. Помочь семье пострадавшего.

Вот тут-то Юрий Николаевич и заикнулся о повышении оплаты мужикам.

– Почему бы и нет? – сказал Ильин. – Хороший труд должен хорошо оплачиваться.

Спустя два часа Юрий Николаевич уже руководил разборкой крыши.

Дело двигалось! С утра необходимая часть крыши была разобрана, после обеда приступили к самому сложному: переносу на толстых веревках драгоценного груза с улицы внутрь дворца, да так, чтобы не было на нем ни единой царапинки.

Солнце к этому времени палило во всю мощь, по лицам рабочих стекал пот. Мучился от жары и Юрий Николаевич. Да еще сюртук, как ему казалось, сдавливает грудь, не дает дышать. С каким бы удовольствием он перелез из него в джинсы и футболку!

Поглазеть на необычное действо люд собрался, похоже, со всего Заречинска, образовав перед дворцом большую толпу.

Учитель руководил с земли, периодически отгоняя любопытных подальше от здания. Но это сейчас, а с утра он обсуждал с мужиками малейшие детали проведения операции – кто где будет стоять, что делать. Юрий Николаевич самолично проверил на прочность все веревки, при помощи которых будут поднимать и опускать зеркало, и даже в этом дурацком сюртуке полез на крышу, чтобы показать, какую именно ее часть надо разобрать. И поймал себя на том, что, будь он в своем настоящем теле, вряд ли сумел бы так ловко забраться на подобную высоту.

А когда начались работы, все-таки волновался: вдруг или кто-то не удержит веревки, или они порвутся, или случится еще какая-нибудь невезуха – и пропало, разбилось зеркало! И ведь не зря волновался: несмотря на то, что он сам все проверил, две веревки все-таки порвались, как будто кто-то их специально надрезал. Хорошо, что это случилось, когда зеркало было почти в зале, и мужики успели его подхватить, а то не миновать бы ему крупных неприятностей.