– Прошу и у нас принять братское участие, – перебил ее Котомцев. – Но прежде всего залу, залу для сцены! Потом декорации…

– Непременно, непременно… У нас есть даже небольшой кружок любителей… Нотариус, мой муж, дочь нашего дьякона, учитель, учительница. Вот их можно на маленькие роли. Учитель очень хорошо суфлирует.

– Учитель суфлирует? Ольга Сергеевна! Вы меня оживляете! – воскликнул Котомцев. – А мы приехали сюда без суфлера. Суфлер у нас был, хотел ехать с нами, но перед самым отъездом с ним сделалась белая горячка от пьянства, и мы отправили его в больницу. Но зало, зало… Прежде всего зало.

– Зало будет. Голова не смеет не дать. Мы на него насядем, – отвечала хозяйка. – Тут есть и некоторые полированные купцы-лесники из бывалых в столицах… И они насядут на голову. Но я не понимаю, зачем вам залу в ратуше брать? Здесь мы играем в старом здании мыловаренного завода. Там и сцена есть. Мы там четыре раза играли.

– Вот видишь, видишь!.. – воскликнул Суслов.

– Да… Но ведь это, говорят, за городом… – сказал Котомцев.

– Так что ж из этого? Это даже лучше. Будут партидеплезир… – отвечала хозяйка.

– Я за сборы опасаюсь, уважаемая Ольга Сергеевна. Ведь это далеко. Не каждый поедет.

– Всего только полторы версты. А сборы будут, если постараться. Здесь билеты надо навязывать, раздавать силою, а уж мой муж и я постараемся. А для купеческих сынков, знаете, это даже и лучше, что спектакли не в самом посаде. На глазах родителей, может быть, они будут стесняться, а там-то уж дело заглазное… Ведь у нас здесь после спектаклей непременно нужно и танцевальный вечер устроить. Право, я советовала бы вам на мыловаренном заводе остановиться. Вы думаете, что он холодный? Он отопляется. Там чугунки есть. Впрочем, мы и в мыловаренном заводе, и в ратуше попробуем. И там, и тут… А теперь, господа, нельзя ли вам предложить чаю, кофе, выпить, закусить? – весело предложила хозяйка. – За всякой трапезой как-то оживленнее идет беседа.

– Я не прочь… – сказал Котомцев.

– А я так даже с превеликим удовольствием, – подхватил Суслов.

– Так я сейчас распоряжусь.

И хозяйка вышла из гостиной.

От лесничихи Котомцев вернулся домой повеселевший.

– Дело-то ведь налаживается, – сказал он жене. – Был у лесничихи, ездил с ней на мыловаренный завод. Ужасное помещение, но все-таки спектакли давать можно. Есть две комнатные декорации, есть лесная, есть изба. Портала никакого, но подмостки есть, занавеса тоже нет – придется из ситцу делать.

– Господи! Да уж хоть как-нибудь-то давать спектакли! – вздохнула жена и бросила взор в угол на икону в старом потемневшем, красного дерева киоте.

– Но все-таки рублей двадцать пять – тридцать приспособления будут стоить, а откуда мы их возьмем? – задал вопрос Котомцев. – Во-первых, портал из дюймовых досок, надо его краской закрасить или задрапировать его чем-нибудь. Во-вторых, крупного рисунка мебельный ситец на занавес. В-третьих, лампы нужны для освещения и хоть два-три ряда стульев для публики. В мыловаренном сарае ничего нет. Одни голые стены. Да… Тридцать – сорок рублей денег необходимо, а у нашего товарищества, если все карманы вывернуть, и то красненькой бумажки не наберется. Что бы заложить такое?

Он сел на диван, взбил шевелюру и в задумчивости стал чесать в затылке.

– Объяви о спектакле заранее, развесь афиши, начни продавать билеты. Первый сбор и пойдет на приспособления, – посоветовала жена.

– Странная ты женщина! Ведь и на афишу надо деньги. Ведь и афишу без денег не выпустят из типографии. Разве только лесничиха поможет? Вся надежда на лесничиху. В ней какого-то доброго гения нам судьба посылает. Приняла с распростертыми объятиями, накормила, напоила, в мыловаренный этот завод со мной съездила, обещала даже выхлопотать у хозяина завода позволение даром играть там. Завтра к тебе с визитом приедет.