Виола отошла от нашего столика куда в лучшем настроении, занялась другими клиентами.

Принявшись за чизбургер, я назвал Терри другую дату.

– 23 октября 1958 года.

– Элвис служил в армии. – Она задержалась лишь на то время, которое требовалось, чтобы прожевать кусочек сандвича с сыром. – В Германии.

– Это слишком обще.

– Вечером двадцать третьего он поехал во Франкфурт на концерт Билла Хейли[18].

– Ты могла это выдумать.

– Ты знаешь, я ничего не выдумываю. – Она откусила еще кусок сандвича. – За кулисами он встретился с Хейли и шведской звездой рок-н-ролла, которого звали Маленький Герхард.

– Маленький Герхард? Быть такого не может.

– Думаю, он слизал этот псевдоним у Маленького Ричарда[19]. Но точно не знаю. Никогда не слышала, как поет Маленький Герхард. Виоле могут прострелить голову?

Сочное, не слишком прожаренное мясо чизбургера посолили в самую меру. Поук свое дело знал.

– Как я и говорил, сны – они всего лишь сны.

– Жизнь у нее и так нелегкая. И вот это ей совсем ни к чему.

– Простреленная голова? Да кому такое нужно?

– Ты посмотришь, что ее ждет? – спросила Терри.

– Как я могу это сделать?

– Воспользуйся своим шестым чувством. Возможно, сумеешь это предотвратить.

– Мое шестое чувство на такое неспособно.

– Тогда попроси своих друзей. Они иногда знают о том, что должно произойти, не так ли?

– По существу, они мне не друзья. Скорее случайные знакомые. И потом, они помогают, лишь когда хотят помочь.

– Если я умру, то буду тебе помогать, – заверила меня Терри.

– Ты очень добра. Где-то я даже хочу, чтобы ты умерла. – Я положил чизбургер на тарелку и облизал пальцы. – Если кто-то в Пико Мундо и начнет стрелять в людей, так это Человек-гриб.

– Кто он?

– Утром сидел за стойкой. Заказал еды на троих. Жрал, как изголодавшаяся свинья.

– Такие клиенты по мне. Но я его не видела.

– Ты была на кухне. Он бледный, мягкий, со скругленными углами, что-то такое вполне могло вырасти в подвале Ганнибала Лектера.

– У него плохая аура?

– Когда Человек-гриб уходил, его сопровождала свора бодэчей.

Терри напряглась, подозрительно оглядела ресторанный зал.

– Кто-нибудь из них сейчас здесь?

– Нет. Боб Сфинктер – самый ужасный из тех, кто сейчас в ресторане.

Настоящая фамилия этого скряги была Спинкер, но он заслужил прозвище, которое мы ему дали. Какая бы сумма ни стояла в счете, на чай он всегда оставлял четвертак.

Боб Сфинктер полагал себя в два с половиной раза щедрее Джона Д. Рокфеллера, нефтяного миллиардера. Согласно легенде, в самых дорогих ресторанах Манхэттена Рокфеллер оставлял на чай ровно десять центов.

Разумеется, во времена Джона Д. Р., включающие и Великую депрессию, десяти центов хватало на то, чтобы купить газету и ленч в кафе-автомате. В настоящее время двадцати пяти центов хватит только на газету, но читать в ней что-либо может только садист, мазохист или до того одинокий человек, что ему интересны даже частные объявления.

– Возможно, Человек-гриб просто проезжал через наш город и вернулся на автостраду, как только очистил последнюю тарелку? – предположила Терри.

– Что-то мне подсказывает, что он по-прежнему где-то здесь.

– Собираешься его проверить?

– Если смогу найти.

– Хочешь взять мой автомобиль?

– Может, на пару часов.

На работу и с работы я хожу пешком. Для более дальних поездок у меня есть велосипед. В исключительных случаях пользуюсь автомобилем Сторми Ллевеллин или Терри.

Слишком многое находится вне моего контроля: бесконечные мертвые с их просьбами, бодэчи, вещие сны. Наверное, я бы уже семь раз сошел с ума, по разу на каждый день недели, если бы до предела не упростил свою жизнь в тех сферах, которые могу контролировать. Моя оборонительная стратегия такова: никакого автомобиля, никаких страховых полисов, никакой одежды, за исключением самого необходимого, то есть футболок, курток из бумажного твила