В первую очередь, конечно, сам форт, наблюдающий не только за входом в гавань, но и за поселком на побережье. А батальон солдат, занимающих сейчас этот форт, был, наверное, самой большой военной силой на всем острове, к тому же хорошо обученной и вооруженной.

Вероятно, несчастные литругцы до сих пор чесали затылки, пытаясь понять, как это их так сумели обвести вокруг пальца. Почти неприступный остров, что многократно за свою историю отражал нападения больших флотов противника, а в случае поражения всегда заставлял врага платить немалую цену за победу, в этот раз был захвачен без единого выстрела, одурманенный сладкими речами хитроумного оу Готора Готора, который убедил литругцев собственными руками выстроить ему крепость и фактически пригласить в нее солдат полка вождей берега.

Но самое главное – это то, что Готор сумел подмять под себя поставки и торговлю. Только подчиненные ему фааркоонские купцы могли привозить сюда любые товары – от продовольствия до оружия и предметов роскоши. Взамен торговцы скупали у местных пиратов их добычу куда дешевле ее истинной цены.

Потому-то неудивительно, что прибытие сразу обоих вождей на острове отмечалось едва ли не как День коронации. На местную площадь-пляж были выкачены бочки с вином, вокруг них расставлены столы, забитые разнообразной закуской, и пиршество длилось почти сутки. За это время к «правителям» успели подойти, наверное, все сколько-нибудь значимые люди острова, в первую очередь – капитаны кораблей, дабы засвидетельствовать свое почтение. И столь же неудивительно, что за каждым движением, благожелательным кивком или нахмуренной бровью военных вождей берега внимательно наблюдали десятки весьма искушенных и опытных глаз.

С одними из гостей Готор был холодно-вежлив, с другими – приветливо-нейтрален, а кое-кого удостаивал недолгой беседы. Но были и такие, которые после разговора с вождями уходили с просветлевшими лицами, будто бы окрыленные.

После того как пиршество закончилось, некоторые капитаны зачастили с визитами в дом вождей и даже обсуждали что-то с ними в кабаках, замолкая, едва на горизонте появлялся кто-то чужой. Через какое-то время терпение не посвященных в тайну литругцев лопнуло.

– Хм… Простите, судари, мое нахальство, – почтительно обратился к вождям капитан Дгай. – Но у меня сложилось ощущение, что вы задумали какое-то большое дело…

Готор с Ренки как раз сидели на веранде своего дома, удачно расположенного прямо под стенами форта под прикрытием его пушек, и, пережидая полуденную жару, обсуждали дворцовые интриги. На столике рядом с ними стояла бутылка легкого вина и пара бокалов и лежала какая-то, судя по виду, очень старая карта, которую при приближении капитана Ренки несколько более поспешно, чем следовало бы, свернул и спрятал за отворот своего камзола. Оба вождя внимательно уставились на подошедшего Дгая.

Капитан за последние полтора года сильно изменился. Теперь в нем было не узнать того оборванца, который встретил их в первый день прибытия на остров. Он изрядно приоделся, да так, что, пожалуй, даже на улицах Западной Мооскаа мог бы выглядеть настоящим щеголем. В манерах его появилось больше уверенности, лицо округлилось и даже стало слегка лосниться от сытости. Но вот в глазах… Хотя он все еще оставался тем же дерзким пиратом и лидером острова, однако в глазах его появилось понимание, кто тут действительно главный, и оттого и тон его, и поза были сейчас даже несколько подобострастными.

– Вы совершенно верно поняли, любезный, – снисходительно кивнул ему Готор, едва сдержавшись, чтобы не подмигнуть Ренки.