Милые старушки, ничего не скажешь. Но что самое удивительное, от меня Матильда и не думала скрывать свою «работу», то ли всерьёз считая меня дурочкой, то ли уверовав в свою безнаказанность.

Странно, что ей и в голову не пришло, что я могу вовсю снимать их дом изнутри. Хотя... ничего такого при мне они и не делали, а все эти сказки она могла мне и в шутку рассказывать, чтобы я, испугавшись, не лезла куда не просят.

Ну и правда, кому всерьез в двадцать первом веке придет в голову, что по соседству обитают самые настоящие ведьмы?

А то, что они утку сварили, так разве, где законом это запрещено? Ну а что живая она была, то, что уж теперь, не доглядела хозяйка... и поди докажи.

Да признаться честно, и я не верю, что они самые настоящие ведьмы. Обычные шарлатанки, как пить дать. Наводят шороху по поселку. Деньги с приезжих и местных сшибают, туману наводят, а сами обычные злобные тетки, жалеющие кусок хлеба несчастной батрачке-работнице. То есть мне.

Налоговая по ним плачет.

В общем дом-то у них обычный, а вот сарай и впрямь стоит на сваях, как на куриных ногах. В сарае том и хранит бабка травы свои сушеные, да копыта, рога и сушеных насекомых.

Вот с ним я сейчас как раз и пыталась разобраться, сортируя по корзинам старье и свежак. Не спрашивайте откуда я знаю, как это определить, научили за утро, до слез чуть не довели.

— Галка! Иди сюда, глупАя девка, — раздался противный голос Матильды, и я сайгаком поскакала на зов своей барыни.

— Снеси-ка эти банки в чулан под лестницей.

— А чего тута? — вылупив глаза спросила я.

— Много будешь знать, превращу в козу и сварю суп! — грозно рыкнула бабка, и я, крестясь, подхватила банки и побежала куда послали.

По пути правда завернула направо и оказалась перед запертой дверью, ведущей в подвал. До того Матильда мне связку ключей дала, и я была почти уверена, что один из них от нужной двери.

— Что... потерялась? — зловещий шепот над ухом заставил меня закричать и выронить обе банки на пол. Одна, к моему ужасу, раскололась и содержимое выплеснулось мне на ноги.

Иванка улыбалась одним уголком тонкого рта и раскатала колесами коляски, на которой сидела, все, что вылетело из банки.

На звуки прилетела Матильда и от души отвесила мне хорошую такую затрещину. Кто бы знал, чего мне стоило сдержаться, чтобы не дать ей в ответ по ушам.

Я всхлипнула, и аккуратно поправила чуть съехавший в сторону парик. Хорошо, что здесь достаточно темно, чтобы они его не заметили.

— Простите... — заплакала я, — Я перепутала куда идти.

— Уберись тут и ступай на чердак. Там до вечера разбирай и чтоб я тебя не слышала и не видела.

— А...а можно я буду пораньше уходить?

— Еще чего!

— Ну пожалуйста. У тетки дети одни некормлены, а тетке на работу в ночь. Мне бы до шести управляться, я могу быстрее работать. Если разрешите...

Ведьмы переглянулись.

— Пускай уходит в шесть. Только шум создает.

— Ой, спасибо вам большущее! Чтобы я без вас делала...

Так, Женя, не переигрывай.

— Но смотри, девка, хоть словом где обмолвишься, что тут видишь, мигом захвораешь и помрёшь ровно через тридцать три дня. Уяснила?

Я неистово затрясла головой и как запричитала:

— Уяснила, уяснила... а то как же. А то мамка наругает, если выпрете меня, а там дети некормленые. И тетка.

— Иди уже, ну и глупая девка же.

Я вновь закивала и поспешила по лестнице наверх, потом тихонько спустилась и прислушалась.

— Ну глупАя, это ж Зойка бестолочь такую обузу послала. Встречу, по голове настучу.

— ГлупАя-то глупАя, да ты лучше поглядывай за ней. Что-то она мне не нравится...