Грани цилиндра имели высоту примерно четыре тысячи километров. Получалось, что площадь каждой грани составляла более восьми миллионов квадратных километров. Хорошо учивший в школе географию Богдан помнил, что площадь СССР составляла примерно двадцать два миллиона квадратных километров, а площадь, например, Франции – где-то около пятисот тысяч. Значит, одна грань этого мира по площади равнялась примерно трети Советского Союза или шестнадцати Франциям – весьма обширное пространство!

Непонятным образом общая сила тяготения, несмотря на меньшие размеры планеты, равнялась земной. Кроме того, Богдан понимал, что сила тяжести на планете подобной формы должна распределяться неравномерно, поскольку расстояние от центра массы до разных точек поверхности разное. Однако ничего подобного не наблюдалось: сила тяжести на гранях везде сохранялась постоянной.

А вот плотность атмосферы быстро убывала по вертикали, и дышать на высоте пяти километров было уже невозможно. Принимая во внимание то, что горы, окружавшие каждую грань, имели везде высоту в семь-восемь километров, перебраться с грани на грань по поверхности не представлялось возможным.

День продолжался в два раза длиннее ночи, а общая продолжительность суток равнялась земной. На первый взгляд это было невероятно для планеты такой формы, но всё объяснялось просто: вокруг цилиндра вращался набор из несколько идентичных солнц и лун, двигавшихся по сложным законам и с переменными скоростями, так что условие выполнялось. Единственное что отличало торцы планеты от её граней, так это то, что на гранях точки восхода и закаты являлись постоянными, а на торцах имелось три последовательно меняющихся восхода и, соответственно, столько же переменных мест заката, сдвигающихся каждый раз относительно предыдущего на шестьдесят градусов.

Таково было устройство мира, в котором оказался Богдан. С точки зрения физической науки, которую ему преподавали в школе и в институте, этот мир не мог существовать. Но, несмотря ни на что, он существовал, и был не менее реален, чем мир Земли.

Но многие области информации остались тайной. Например, Компьютер не отвечал, откуда и почему он знает земные языки – эта информация значилась в списке запрещений. Сюда же относились данные о критериях выбора на уничтожение прибывающих во Дворец посетителей. И почему Компьютеру запрещалось давать информацию о Хозяине, если уж гость не попадал в список на уничтожение – это осталось для Богдана совершенно необъяснимым.

Компьютер даже не отвечал на вопрос, один ли Хозяин. Как правило, машина упоминал его в единственном числе, но Богдан просто не мог поверить, что так может быть. Человек, воспитанный в относительно «коллективистском» обществе, он не раз пытался уточнить данное обстоятельство, но ответа не добился.

В целом относительно Хозяина из неполных в данном случае ответов Компьютера Богдан смог понять примерно следующее: неизвестный владелец планеты принадлежал к некому народу, называвшему себя Творцами (в общем-то, это было вполне логично: если люди могли создавать планеты и вселенные, то как же их ещё называть?). Почему неизвестному Хозяину потребовалось организовать на планете всё именно так, определить не удалось, и это приходилось воспринимать как данность.

Помимо всего прочего, Богдан не смог выяснить, когда можно ожидать возвращения Хозяина, и где тот в данный момент находился. Таким образом, он сам стал практически заместителем владельца или владельцев Дворца на неопределённый срок, так как, несмотря на список запрещённых действий, формально разрешалось ему совсем немало.