Мы вышли из деревни и вскоре вошли в какой-то отдельно стоящий большой сарай посреди леса.

Поставив меня по центру, он отошел в сторону, снял с себя все лишнее, оставил лишь кинжал за поясом, и внезапно поинтересовался:

– Сильно устал?

Шмыгнув носом, я кивнул.

– Правда?

Я вновь кивнул.

– Вижу, весь дрожишь, это хорошо. Зачем тебя вот так сразу убивать, поживи немного, прежде чем умрешь, мы немного поиграем. – Пацан принялся что-то искать в сарае.

Его коварная улыбка мне ужасно не понравилась. Как можно быть таким жестоким и бесчеловечным, он ведь ненамного старше меня? Парень упивается своей властью, ему нравиться мучить и издеваться, что он задумал? Что значит поиграем?

Откуда-то сзади он притащил чурбак, на котором рубят дрова и поставил его рядом со мной. Не торопясь, развязал руки. Я застонал, осторожно трогая сильно болевшие, посиневшие и натертые до крови запястья.

– Раздевайся, – приказал он.

Оторопев, я замер, удивленно на него глазея.

– Ну чего зыркаешь, скидывай одежду, говорю. Она дорогая, добротная, еще пригодится, продам где-нибудь. – Не дожидаясь, пока я начну снимать все с себя, сам быстро принялся меня бесцеремонно раздевать. Вскоре, оставшись голым, я смущенно прикрылся руками. Он убрал мои вещи к себе в мешок и вернувшись, зашел мне за спину.

– Руки давай, – я не шевелился.

Пацан не стал повторять, схватил одну руку, рывком завел за спину, затем вторую. Сложив их, туго стянул веревкой, она впилась в запястья, да так, что я заверещал от боли, переступая ногами.

– Ничего, потерпишь, – он злорадно улыбнулся.

Я прикусил от боли губу, пальцы на руках тряслись.

– Вставай, – приказал парень, показывая на деревяшку.

– Зачем? – Мои глаза в ужасе расширились.

– Вставай, сказал, – процедил он сквозь зубы.

Я задергался, зарыдал в полный голос, быстро осознав, что он собрался делать.

– Не надо, пожалуйста, не надо, не делай этого. Пожалуйста, прошу тебя, – запричитал я.

Но ему на мои слова было плевать, даже доставляло удовольствие видеть, как трясусь от страха.

Парень потянулся к кинжалу. Завывая, я поставил на чурбак трясущуюся ногу.

Сам не смог подняться, пришлось ему меня подтолкнуть.

Чурбак был небольшой и зашатался подо мной. Я взвизгнул, боясь упасть и с трудом удержал равновесие.

Мой мучитель куда-то ненадолго ушел, а когда вернулся, то в его руке была длинная толстая веревка. Увидев ее, мое тело само заходило ходуном, страх сковал рассудок.

Не обращая на меня внимания, он перекинул ее через балку на потолке. На одном конце сделал петлю, притащил старый ящик и встал на него, затем накинул петлю мне на шею и слегка затянул. Я еще сильнее заголосил, вновь задергался, задвигал ногами переступая на одном месте, подставка вновь зашаталась.

Выдержать подобное, было выше моих сил. Я в панике заверещал как резаный, внутри все похолодело, а пацан, злорадно улыбаясь, спрыгнул с ящика. Взяв второй конец веревки, натянул ее, да так, что петля сдавила мне шею и стало трудно дышать.

Где-то сзади он привязал ее и вернулся ко мне.

Продолжая трястись и подвывая несмотря на то, что говорить мог с трудом, я вновь принялся умолять о пощаде.

– Что ты как девчонка верещишь, достал уже своими воплями, – сплюнул он от раздражения. Найдя кусок тряпки о отрезав кусок веревки, встал сзади меня на ящик.

– Открой рот.

Я замычал и стиснул зубы.

– Я сказал, открой рот. – Медленно и зло повторил он.

Я захныкал и приоткрыл его.

– Шире, – рявкнул он.

Пришлось подчиниться.

Пацан запахал мне внутрь тряпку, быстро набросил веревку и с силой натянув, завязал сзади, чтоб не выплюнул кляп. Замычав, я стал давиться, тряпка вошла слишком глубоко, даже задвигал пальцами на ногах, подгибая их.