– А что нашли под камнем, сумочку? – внезапно спросила я.

– Да. – Оскар наконец-то открыл глаза. – Мех сгнил, но это, похоже, та самая сумочка, которую я видел на фото. Там ободки по бокам железные, с ними ничего не случилось. Да и дерматин не особо пострадал. Это от натуральной кожи бы и следов не осталось…

– А внутри органы все были на месте? – выпалила Маша, и Оскар от неожиданности подскочил в кресле.

– Ты о чем?

– Ходят слухи, что детей похищают на органы, – торопливо ответила я, больше всего опасаясь, что Маша ляпнет про дочку мэра.

– Бред какой-то, – растерялся Оскар. – Вот так, любого рандомного ребенка, похищать на органы? Ты вообще о чем?

– Ну, не совсем рандомного, – возразила я. – Смотри, моя клиентка сообщила, что едет в «Осень» покупать дочке куклу Барби. И перед ее приходом обе куклы были куплены. Более того – похоже, как раз кукла и послужила приманкой для девочки. Так что преступник неплохо подготовился.

– Да, похоже, тут все хорошо спланировано, – нехотя согласился Оскар. – Но в истории с Никой и кинотеатром – вряд ли. Я лично беседовал с ее матерью, когда мне дело передали. Никто заранее не знал, что она поведет дочку на тот мультик. Более того – она сама еще накануне об этом не знала. Они планировали с мужем в воскресенье куда-то за город поехать, но его вызвали на работу. Он товары по магазинам развозил, отработал пять дней и собирался на отдых, но тут его сменщик заболел. Вот и вызвали с утра. А жена решила дочку в киношку закинуть, а сама по магазам пробежаться.

– За ней могли следить… – неуверенно возразила я.

– И? – уже сердито спросил Оскар. – Ну, увидел похититель, что девочка заходит в кинотеатр, тоже купил билет. А как дальше он ее вывел? В темноте через все ряды подошел и начал ей что-то втирать, загораживая детям экран? Да там скандал бы сразу поднялся.

– Он мог рядом купить место, – возразила напряженно прислушивающаяся к разговору Маша. – Тогда у него было полно времени на уговоры.

– Тогда да, – покладисто согласился Оскар. – Вот только Ника сидела во втором ряду, и рядом, а также спереди и сзади могли находиться только дети. Ну или карлики, таких бы билетерша запомнила. С этим в кинозале строго – восемь рядов, и взрослые могут сидеть лишь на трех последних, чтобы экран детям не загораживать. И билетерша подтвердила – никто из взрослых на первых пяти рядах не сидел, за этим она проследила.

– А кто-то вообще покупал билет прямо следом за матерью Ники? – Я пыталась связать концы, но они упорно не соединялись.

– Хороший вопрос, но ответить на него невозможно, – вздохнул Оскар. – Ее мать такого припомнить не может. Если кто-то и покупал, то вряд ли смог выбрать именно место рядом. Для этого надо было прямо над ней склониться, когда она к кассе подошла и деньги протягивала. Думаю, такое она бы заметила. Хотя как знать… Но в любом случае мы проверили по кассовому аппарату, билеты справа и слева от Ники купили минут за 15–20 до нее. А вот билеты спереди и сзади разошлись минут на 6–7 позже. Но вряд ли кто-то эти минуты стоял у кассы и выжидал.

– Но тогда как?

– Похоже, Нику вывел ребенок, сидевший рядом, – хмуро пробурчал Оскар. – То есть ей просто не повезло – она случайно села рядом с кем-то, кто предложил ей выйти.

– Но… – я вспомнила девочку в серых балетках, быстро идущую по коридорам и не отрывающую взгляд от пола. – Зачем же она вышла? И почему не попала на камеры?

– Сама ответишь или мне трудиться? – Оскар снова закрыл глаза и запрокинул голову на широкую спинку кресла.

– Другой ребенок ей что-то предложил? И дал какую-то накидку сверху?