Он резко распахнул глаза, и его взгляд был прикован не ко мне, а к Перхте за моей спиной. Она не желала дать мне возможности объяснить ему что-то и, схватив за руку, потащила за собой.

– Не бойся. Она не причинит зла. Она что-то хочет рассказать нам. Пошли, у меня её дневник! – Крикнула я ошалевшему парню, наблюдающему, как призрак утягивает меня за собой на первый этаж.

Перхта остановилась у портрета и, отпустив мою руку, отошла. Вокруг было до сих пор темно, но света и не нужно было. Призрак излучал слабое свечение, которого вполне хватало. На всё, даже на то, чтобы невольно сравнить портрет и девушку. Только сейчас я заметила отличие. Дама на картине была старше той, которая стояла рядом. Последняя же была худенькой и нежной, ещё совсем юной, наверное, даже моложе меня.

– Лори! – Расслышав крик Джона, я очнулась от своих мыслей и обернулась. Парень медленно подходил к нам и всё ещё боязливо косился на Перхту.

– Я… ты в порядке? – Тихо спросил он у меня.

– Да, всё хорошо. Но я пока не понимаю, что она хочет от нас, – указав головой на девушку, пристально смотревшую на помятого Джона, ответила я, взяв его за руку, наверное, чтобы полностью убедить, что он в порядке.

– Она настоящая…

Перхта не дала ему договорить, оттолкнув парня от меня и расцепив наши руки, она встала рядом со мной, словно защищая меня. От этого и он, и я опешили. Было сложно понять, отчего у этой девушки такая реакция на Джона. Она явно не желала, чтобы он находился здесь и дотрагивался до меня. Это было очень странно, да и мотивы мёртвого человека понять было слишком сложно в данной ситуации.

– Всё хорошо, Перхта. Это мой друг, – я попыталась обойти её, но она упрямо следовала передо мной, не позволяя приблизиться к Джону.

– Ты ей явно не нравишься, – цокнув, заметила я и взглянула на парня.

– Может быть, мне отойти подальше? – Предложил он и, показав видом, что ничего плохого не хочет, сделал два шага назад.

Перхта на это кивнула и, повернувшись ко мне, улыбнулась.

– Что ты хочешь от меня? – Жестикулируя, спросила её.

Девушка указала на портрет и на меня.

– Она, видимо, думает, что ты можешь разгадать надпись, – предположил Джон.

– Вряд ли, я даже не имею понятия, какой здесь язык, – хмуро ответив, я взглянула на картину и покачала головой.

Перхта сдвинула брови и подняла мою руку с дневником, а затем снова указала на меня и на портрет.

– Ответ там? – Догадалась я, так же жестикулируя.

Но девушка не поняла меня, только натянуто улыбнулась.

– Чёрт, она знает чешский, а я нет, – издав стон, я посмотрела на Джона. – Я даже не пойму, что там написано, а о разговоре даже мечтать нечего.

– Думаю, здесь я могу помочь, – ответил он.

– Как?

– Я знал, что ты выберешь самую крутую поездку в Шотландию, и решил, что так будет лучше, если сам отправлюсь сюда, в Чехию. Полгода я изучал язык, поэтому смогу объясниться, – его слова обескуражили меня.

– Надо же, как ты хорошо подготовился, – мягко улыбнулась ему. – Но есть проблема, она, – я взглядом указала на Перхту, следящую за каждым шагом Джона, – не подпустит тебя ко мне.

– И отсюда она меня услышит, – Джон посмотрел на Перхту и глубоко вздохнул.

Он всегда был таким, сколько его знала. Схватывал всё на лету и имел уникальную способность к языкам, в отличие от меня. Он знал немецкий, французский и португальский, а теперь ещё и чешский. Я удивлённо наблюдала, как Джон подбирал слова, обращаясь к призраку, которая что-то ему отвечала жестами. Она не произнесла ни звука, пока находилась рядом со мной. Может быть, призраки не говорят? Они молчаливы и мрачны в бессмертной жизни, пытаясь отвоевать спокойствие.