– Катя, – выпалила тетка, и глаза у нее внезапно налились слезами, – ты только не пугайся, но у нас… прямо здесь, в коридоре… Тебе, наверное, самой надо посмотреть…

– Что?! Что такое?!

– Человека убили, – зловещим шепотом договорила та и оглянулась по сторонам.

«Вот все и началось», – успел подумать Алекс.

Человек лежал ничком в комнатенке, заставленной железными шкафами. Дверцы шкафов были открыты, и внутри виднелись собранные в пуки пыльные провода, тумблеры и какие-то кнопки.

Люди в коридоре негромко переговаривались, но входить не решались и расступились как по команде, когда, громко топая, примчалась задыхающаяся Екатерина Петровна со свитой – начальником отдела женской прозы Надеждой Кузьминичной и неизвестным странным типом. Тип, завидевши труп, быстро ретировался в боковой коридор. Там он почему-то сел на пол, достал мобильный и нажал кнопку. Рука у него тряслась.

Стрешнев все время видел его боковым зрением.

А этот откуда взялся?

Митрофанова пятилась от лежащего тела, отводила глаза и с трудом сглатывала.

– Кто это?!

– Да неизвестно кто, Екатерина Петровна…

– Как неизвестно, когда он в этом… как его… ну, в форме! Где Сергей Ильич?

У Екатерины, оказывается, нервишки тоже наличествуют, потому что голос она возвысила почти до визга и очки на носу перекосились, сделав ее смешной и жалкой.

– Где начальник хозяйственной службы, я спрашиваю?! Позовите его кто-нибудь немедленно!

– Да его с утра не было, Екатерина Петровна. Он, кажется, на склад в Видное уехал и сегодня быть не собирался.

– Ну, тогда кого-нибудь, кто может знать этого… покойного! Найти быстро!..

«Напрасно она вопит, – подумал Стрешнев, – ох напрасно!.. Нельзя так расходиться на глазах у людей. И без того происшествие… неприятное. Трагическое, можно сказать».

Народ все прибывал, запах беды и сенсации волнами расходился по издательству. Повсюду хлопали двери, и коридор потихоньку начинал гудеть, заполняясь голосами, как растревоженный среди зимы омшаник.

– А крови-то… – бормотала Надежда Кузьминична. – Катя, там столько крови…

– Прекратить! Закройте дверь немедленно!

– Как же ее закроешь, если там у него… ноги!..

Труп действительно лежал так, что закрыть дверь было никак невозможно.

– А милиция? Вызывать?..

– Господи, да кто же его так?..

– Из спины торчит, видишь?..

– А это наш рабочий, что ли?..

Надежда Кузьминична протолкалась через гомонящую толпу, зажимая рот рукой, и кинулась в сторону туалета.

Неизвестно как здесь оказавшийся трясущийся тип что-то быстро говорил в мобильный телефон, и Стрешнев, который беспокоился все больше, решил подойти к нему.

– Вы кто?

Тип поднял светлые, совершенно больные глаза, мотнул головой и сказал в трубку:

– Все, я уже не могу разговаривать. Давай. Думай быстрее. Пока.

– Вы кто?!

Тот поднялся, придерживаясь рукой за стену. Какие-то вещи остались лежать на полу – кучей.

– Если вы журналист… – возвысил голос Стрешнев.

– Я не журналист, – выговорил тип неохотно. – Я новый сотрудник издательства. – Тут Стрешнев вытаращил глаза. – Моя фамилия Шан-Гирей, и навести обо мне справки вы можете у Анны Иосифовны.

Стрешнев не поверил ни единому его слову.

– А кому вы кинулись звонить так поспешно?

Новый сотрудник вытащил из кучи на полу объемистую сумку и зачем-то воздвиг ее на плечо.

– Я звонил своей девушке, – глядя Стрешневу в лоб, выговорил он. – Назначал свидание. Этого достаточно или вы еще что-то хотите узнать?..

– Саша! Саша, подойди сюда быстрее!

Стрешнев дернул шеей – отступать ему не хотелось. И запах беды, разлитый в коридоре, взвинчивал нервы, как будто с каждым вздохом струна все туже натягивалась на колок.