– Как понять, что весь тот период, который мы называем Великой Отечественной, остаётся для Запада неизвестной войной. В некоторых странах – к примеру, в США – считают победителями американцев.

– У историков вопроса о победителях не возникает. Для жителей США в истории Второй мировой важнее Пёрл-Харбор, война с Японией. А Вена сейчас готовится праздновать юбилей своего освобождения, и жители её будут чествовать нашего маршала Фёдора Толбухина. «Солдатское радио» во время Великой Отечественной сообщало, что лучше всего воевать под командованием маршала Толбухина – он солдат жалел [из всех советских маршалов наименьшие потери личного состава при прочих равных условиях – у Жукова; например, в двух совместных с Коневым операциях – Московской и Берлинской – потери у Конева были в расчёте на одного военнослужащего больше примерно на 1/10–1/8; другое дело, что именно по этой причине Жукову поручали сложнейшие задачи, так что действовать в равных с другими маршалами условиях ему доводилось очень редко. – Авт.). Маршал и Вену пожалел: взял город, не разрушая, за что ему австрийцы по сей день благодарны. Правда, о военных действиях на Восточном фронте мало что известно на Западе.

– Так возможна ли фальсификация истории?

– Настоящий историк всегда докопается до истины. Тем более в нашей бюрократической стране, где один документ зарегистрирован во множестве мест. К примеру, принято какое-либо решение неким органом власти, в связи с чем оформляется документ. Он обязательно подписывается конкретным должностным лицом, документу присваивается делопроизводственный номер, его заносят в реестр, где указаны его реквизиты.

– Разве нельзя сохранить реальный номер и подпись реального начальника, но заменить содержание документа [так поступили, например, с письмом Берия, входящим в состав знаменитой Особой папки по Катыни: три листа письма исполнены на одной пишущей машинке, четвёртый – не содержащий слов о казни пленных польских офицеров, зато с подписью народного комиссара внутренних дел – на другой – авт.]?

– Так ведь копии настоящего документа рассылаются в другие инстанции – органы власти (вышестоящие и нижестоящие), в смежные организации [копии вышеупомянутого письма Берия не найдены или по меньшей мере не опубликованы. – Авт.). Им перед отправкой присваивают исходящий номер в качестве корреспонденции [в письме Берия исходящий номер не соответствует указанной дате. – Авт.). А потом тот орган власти, который получит эту корреспонденцию, присвоит документу свой входящий номер, занесёт в свой реестр и т. д. Архивы и хранящиеся в них документы разоблачат любую фальшивку. В своё время сотрудники нашего архива легко разоблачили «документ» о том, что Сталин был агентом охранки. Мне самому как-то один пытливый деятель показывал копию (у фальсификаторов обычно только копии) протокола о сотрудничестве между НКВД и гестапо, который подписали Лаврентий Берия и Генрих Мюллер. И без архивов было ясно, что фальшивка. Фальсифицировать документ можно, но разоблачение фальсификатора и изготовленной им фальшивки неизбежно.

Кроме рассмотренных выше примеров сознательной или подсознательной мифологизации, альтернативная история существует также и в ранге узаконенного литературно-художественного метода – фантастики. Казалось бы, какой вред может принести отклонение от известного нам хода событий, происходящее в пространстве чисто литературных персонажей? Но и здесь, оказывается, далеко не все безобидно – фантазии тесно в рамках жанра, и она «просится» в научную методологию. И, естественно, находятся исследователи, готовые выписать ей пропуск.