– Я говорю не о собственной безопасности и покое. Не старайся угадывать мои желания, кормчий. Я достаточно поплавал, море меня не страшит.

– Я не хотел, прости меня… – Мозолистые кулаки кормчего были покрыты шрамами; экипаж опасался его скорой на расправу руки.

– Я хотел узнать, будем ли мы проходить мимо Феры, острова атлантов.

– Конечно; когда Иос останется позади нас, этот остров будет по правому борту; один из ориентиров.

– Мы зайдем туда.

– Но утром ты велел мне идти в Египет, ты приказывал…

– Я говорил в присутствии арголидцев, они все доносят своему царю. Веди корабль, кормчий. А с правителями я договорюсь. Правь к Фере.

Когда они достигли Спеце, корабль повернул, оставляя на голубой воде дугу белой пены. Перимед не узнает, что путь его зодчего пролег ко двору Атлантиды, к убийцам его сына, вечным врагам Микен. Царь прогневался бы, если б узнал, и долгие годы труда, потраченные, чтобы укрепить дружбу с Египтом, не принесли бы плода. Лучше быть хитрым и вежливым. С другой стороны, и Атлас, повелитель морей, выразит легкое неудовольствие, если узнает, что египетский гость лишь недавно обедал с врагом царя Атлантиды.

Не исключено, что в подобном поступке его удивит отсутствие вкуса. Крохотные, драчливые и задиристые государства словно блохи в густой шкуре Атлантиды… укус насекомого можно почесать, а можно оставить без внимания. И поодиночке, и вместе варвары не страшны несчетным кораблям Атлантиды, им не добраться до ее внутренних островов.

Корабли атлантов плавают в этих морях по своей воле, торгуют там же, где и суда Египта.

По слухам, царский двор Атлантиды своим великолепием не уступит египетскому, но в это Интеб поверит, лишь когда увидит своими глазами. Как ни стремился он домой, все же содержание свитка в цилиндрическом футляре, полученного от кормчего, обрадовало Интеба. На восковой печати оттиснут был картуш Тутмоса III, пятого царя восемнадцатой династии.

Приказано было Интебу с государственным визитом посетить двор царя Атласа, чтобы возобновить узы дружбы. Корабль вез дары для царя: длинные бивни – слоновую кость надлежало с церемониями поднести Атласу, – ткани, горшочки с пряностями, золотые украшения и скарабеев, небольшие куски пронизанного жилками алебастра, аметисты, на которых придворные ювелиры-атланты будут вырезать печати для честолюбивых царедворцев. Куда более важный груз – и для Атласа, и для Египта – кипа листов папируса, гладкого и белого.

Только год назад папирус впервые был послан в Атлантиду, и вместе с ним – писцы, умелые в обращении с тростниковым пером и тушью. К этому времени атланты должны уже оценить все преимущества папирусных свитков перед неуклюжими глиняными табличками… они будут рады новым запасам. Но дарящий вправе рассчитывать на отдачу, и Интебу было указано при удобном случае напомнить, как нуждается безлесный Египет в древесине, особенно в кипарисовой.

На третье утро, когда из моря поднялись округлые берега острова Фера, Интеб аккуратно надел лучшее свое платье из льняного полотна, украшенный самоцветами нагрудник и золотые браслеты, а потом сидя дожидался, пока раб умастит благовониями и причешет его. Его ожидало дело государственной важности. Кормчий облачился в чистую тунику и тоже попытался навести красоту: после бритья не слишком острой бритвой лицо его усеяли точки засохшей крови.

– Бывал ли ты здесь со своим кораблем? – спросил его Интеб.

– Однажды, господин, много лет назад. В мире нет второй такой гавани.

– Наверное, так, если люди не врут.

Зеленым самоцветом поднимался остров из синего моря. Сады олив и финиковых пальм ровными рядами опускались к морю, меж них виднелись только что засеянные поля.