– Вы провидец, светен? Это многое бы объяснило в моем понимании о сути вашей силы и сил вам подобных. Вы ведь осознаете, что мне это тоже интересно, помимо прочего?

– Понимаю, но я не провидец. Я просто просчитываю вероятности, выбирая те, что вероятны более прочих.

– Разве провидцы не делают то же самое?

– Провидцы действуют интуитивно, я – осознанно. Но это ни в коем разе не значит, что я не ошибусь. Как и вы, маджен Андрзедж. Но мы ошибемся по-разному, и именно поэтому я обратился к вам.

– Занятно… Выходит, я расставляю сферы, а вы делаете бросок? Тандем? Тогда чья это доска?

– Возможно, мне ее уступили на минуточку, как я вам свой «импульс», потому что рисунок в теории выглядел многообещающе, – задумчиво произнес Арен-Тан, следя как туман в пробирке собирается рубиновой бисеринкой, красной сферой, замирает, застывает, потом медленно вытягивается, пульсируя, как зрачки в вишневых глазах эльфира, не желавшего касаться копии артефакта. Вибрация усиливается, глаз ее уже не воспринимает, только тот слух улавливает дрожь резонанса. Кульминация. Распад – и капля крови опять превращается в туман. Быстрее чем тогда, когда инквизитор привез фиал в Нери-мар.

4.2

С кровью у Гериха были особые отношения. Ребенком он боялся ее до обморока. Помнил себя лет с десяти, с момента, как оказался в Светлой обители, а этот страх был единственным, что осталось от воспоминаний о более раннем периоде жизни. Он мог бы вернуть их, но не стал, так как, несмотря на тесное взаимодействие с темными всех мастей, и некромантами в частности, продолжал считать, что мертвое должно оставаться мертвым, чем бы это мертвое ни было: существом или воспоминаниями. Но его мнение, это лишь его мнение. Рациональность и контроль, упорядоченность и спокойствие. Холодность, непредвзятость… С последним было сложнее. Со временем страх крови выцвел до легкой неприязни. И все остальные эмоции тоже выцвели, как выцветает мир, если идешь изнанкой, тенью. Так было нужно, чтобы не мешать исполнять предназначение.

В обитель его определили другие, войти в орден послушником с мизерным шансом быть принятым в весьма малочисленные ряды он решил сам, после того как впервые попал в нодлутский храм Света.

Белое ослепило, и он, еще совсем мальчишка, закрыл глаза, а потом услышал, как поет источник над алтарем. И так, с закрытыми глазами, пошел на звук, не замечая, что повторяет мелодию. Наследие родственников-сирен, дар голоса, немного иной, чем тот, который встречается среди дивных, позволял не только петь, но и видеть. Источник в храме не был просто сиянием.

Внутреннему взору Гериха предстала белая арка в искрах звездного света, в ней – серое полотно дороги сквозь бесконечное, а вокруг хаотично, на первый взгляд, вращающиеся золотые ободы из перетекающих друг в друга золотых знаков. Это была граница, которую Гериху во что бы то ни стало захотелось преодолеть.

В тот же день он подал заявку, опустив сложенный пополам лист в узкую щель неприметного ящика со знаком ордена Арина – схематическое изображение открытой ладони, два скрещенных треугольника, белый и черный. Линии фигур подныривали одна под другую, и то белый оказывался над черным, то наоборот. Смотря под каким углом взглянуть. Инквизиторы носили эмблему без ладони, только звезда из треугольников и меч острием вверх – предостережение, на знаке надзора меч был направлен вниз – наказание.

Солнечный блик от знака придремавшей на скамейке мастера-некроманта Холин бил прямо в глаз, и снова хотелось зажмурится, как она тогда, на ступеньках Управления.