– Мобилизуйте лучше девок. Они выцарапают противнику глаза и откусят носы.

– Заметано, Артемий, – промурлыкала Лакрисса. – Чур, я у тебя первому носяру оттяпаю. Я страсть какая боевая.

На втором ярусе Константин слегка подвинулся в сторону, позволяя Артемию спокойно выкарабкаться из объятий сна. В поле зрения сидящих уровнем ниже появилась голова, единственный волосяной покров которой представлял собой пушистый гребень серых локонов, местами окрашенных в белый и багряный оттенки – этакий зачаток будущего ирокеза. Гребень делил голову на две ровные чисто обритые части, покрытые черными треугольными татуировками. Судя по всему, вызывающая прическа служила элементом, отвлекающим взгляд от основного образа, а именно, от лица юноши. Уж больно детское оно у него было. Большие голубые глаза, розовые губки, кремовые щечки, курносый носик… Да, с такой внешностью и правда следовало прибегать к чему-то шокирующему, чтобы сохранить брутальность.

– Не спать. – Грегори погрозил Артемию кулаком и развернулся к доске, где Шестакович все еще млел от самолюбования.

«Ну и типажи тут встречаются», – оценила Аркаша и снова спряталась за шевелюрой.

Она так сильно взлохматила себе волосы, что теперь напоминала обросшего домового. Остатки летнего солнечного сияния вторгались в аудиторию сквозь стекла. От света собственные волосы казались девушке раздражающе яркими и ослепляющими. Болезненно щурясь, Аркаша смотрела сквозь них на окружающие предметы, как сквозь тонкую вуаль, представляя, что они утопают в эссенции оттенков разгорающегося пламени.

Каждый предмет… И эта рука тоже. Аркаша скосила взгляд, наблюдая за тем, как пальцы Момо лениво шевелятся, бесшумно отбивая на поверхности стола медленный ритм. Такие изящные и длинные. Эти пальцы прекрасно бы смотрелись на клавишах пианино. Хотя они столь же красиво ложились и на поверхность мяча. Касались, изгибались, напрягались, придавая мячу идеальное направление – бесподобную траекторию полета.

Аркаша даже не заметила, как поднялась по изгибу рук Ровена и начала наблюдать за выражением его лица. Сейчас он находился к ней даже ближе, чем тогда, в поезде Бездны, когда она лежала на его коленях.

В горле внезапно пересохло. Аркаша поборола желание коснуться кончиков ушей, которых вдруг лизнул жар.

– Ты смотришь на меня так, как будто хочешь укусить, Шмакодявка.

Аркаша резко отвернулась. И как она не заметила того момента, когда Момо обнаружил, что она пялится на него?! И сколько уже можно благоухать на всю округу! Аркаша потрогала пальцами губы, проверяя, не зажила ли ее слюна самостоятельной жизнью.

«Хотя утопить всех в слюнях лучше, чем попробовать демона на вкус. – Последняя мысль показалась Аркаше какой-то странноватой, и она поспешно замотала головой, будто это помогло бы вытряхнуть из разума все чуждое и непонятное. – Ну… имеется в виду, демона…»

– Укусить.

Аркаша взвилась и с ужасом уставилась на Момо. Столь сильно ее поразила складность их совместных мыслей.

– Укусить, – бесстрастно повторил юноша. – Снова.

– «Снова»? – Над плечом Аркаши появилась голова Лакриссы. Прижавшись к соседке, девушка уместила подбородок на ее плече и принялась сверлить Ровена любопытным взглядом. – А что значит, снова?

Юноша повернулся к ним вполоборота, распахнул блейзер и оттянул ворот футболки, демонстрируя четкие покраснения кожи на ключице.

– Шмакодявка уже впивалась в меня своими зубищами. Вчера дело было.

– Надо же. – У Лакриссы округлились глаза. – Это что у вас за игрища такие? Или… Нифигаська! У вас что,